Александр Романовский - Высшая лига убийц

В голову охотнику пришла интересная мысль:

— Почему ты не достроишь этого монстра?.. Он мог бы помочь выпутаться из этой ситуации.

— Уверен, что так, — хохотнул Чугунный Билл. — Малыш разметал бы налоговую дребедень, как игрушки. Осталось бы только облако дыма. Причина, по которой я не могу прорвать оцепление, как всегда, тривиальна. Ты будешь смеяться — у меня нет столько топлива, чтобы просто-напросто вывести крейсер из дока, не говоря уже о маневрах...

Блэйз сдержанно улыбнулся.

— Вот как?

— Я ждал прибытия танкера, когда объявились эти крысы со своими нелепыми требованиями. Потом, разумеется, посудину просто не пропустили через блокаду. Они ведь не дураки. — Громила помолчал (по-видимому, размышляя над целесообразностью последнего утверждения). — Кроме того, у меня не наберется команды, способной управлять звездолетом такой весовой категории. Необходимо по меньшей мере двадцать шесть человек — опытных моряков, переживших не одно космическое сражение.

Это объяснение показалось Громобою более убедительным.

— Поэтому, — продолжил Билл, — даже если допустить, что мне удастся наскрести немного топлива, малыш окажется без чуткой направляющей руки. У меня, конечно, есть пара буксиров, заправленных под завязку, но их баки канут в прожорливую бездну подобно тому, как легкий дождь пытается оросить раскаленную пустыню.

Стрелок вновь улыбнулся, ничего не ответив. Он отлично понял, что значили «пара буксиров». Сверхскоростная яхта или один из новомодных ядерных катеров, призванные увезти магната подальше от неприятностей. Когда станет совсем уж худо, а надежда на спасение станции улетучится, как капли влаги на горячем песке. Без следа.

— Ты подумал о том, о чем и я?.. — спросила ИскИн через помехи. — Сукин сын намерен их бросить. Суровая истина. За порядочностью и принципами истинного коммерсанта порой крылось вероломное коварство помойной крысы, ошалевшей от многолетнего голода. Рациональная, бескомпромиссная, обеленная жестокость. Насколько ее можно оправдать.

Можно ли?

Вместе с тем Троуп не считал необходимым вмешиваться в эти нюансы. Он прибыл ради считанных минут, проведенных в познавательной беседе. Ни больше и ни меньше. Остальным пусть занимаются легавые. «Уполномоченные лица» вроде капитана Фортса.

Вскоре путь остался позади — весь док, от начала до конца. Блэйз счел уместным предположение, что сократить дистанцию не составляло труда. Просто Билли рассчитывал поразить гостя, впечатлить своим могуществом и сломить недоверие.

Зеленокожий Керк следовал позади на некотором отдалении. Завершали процессию пятеро андроидов. Когда впереди вырос проем, а за ним створки подъемника, Громобой намерился, было возразить, что не станет подыматься в столь многолюдной компании, но в этом не возникло нужды. По прибытии лифта выяснилось, что камера совершенно пуста и совершить подъем предстояло только двоим. Они молчали.

Подъемник приходил непосредственно в кабинет кораблестроителя, где Троупа ожидал сюрприз № 2. Охотник рассчитывал обнаружить что угодно — стены из оцинкованной стали, склад дорогостоящих запчастей, будуар, расшитый бархатом и кожей, просторный бар с бассейном и джакузи, — но не это. Кабинет был оформлен в изысканном буржуазном стиле, лишенном изысков, что, впрочем, лишь подчеркивало солидное достоинство помещения. Ничто не напоминало ни о грандиозных доках, ни о стапелях, ни о роботах, ни о прочих производственных мощностях. Как и о том, что вокруг простиралась космическая станция — стальная песчинка посреди необъятного Космоса.

Стены — высокие, порядка четырех метров — закрывали книжные шкафы. А на них стояли книги. Не электронные, кастрированные суррогаты, лишенные смысла и духа, а самые настоящие КНИГИ. Из бумаги, картона и типографского клея. Многие из этих томов были старше Блэйза. Вся же библиотека стоила состояние. Значительно меньше, чем крейсер (миллионы и миллионы — сумма, недостижимая для простого обывателя, занятого честным бизнесом), однако немало. Поглядев на Чугунного Билла, стоявшего посреди интеллектуального наследия, словно грубый варвар на останках античного града, Громобой понял, что громила имел такое же отношение к библиотеке, как шимпанзе — к банановой ферме. Возможно, пролистал два-три журнала.

С другой стороны, впечатление могло быть обманчивым. Троуп достаточно повидал на своем веку, чтобы усвоить эту нехитрую истину. Порой вещи — совсем не то, чем кажутся. Да, Билл казался неотесанной деревенщиной. Но глаза сверкали внутренним светом, а речь изобиловала богатыми оборотами. Скрыть то, что дано от природы, весьма затруднительно. Сам Блэйз неоднократно пытался утаить свои таланты, практически всегда — безуспешно. Стрелок стрелка видит издалека, это точно. Участки стен, свободные от стеллажей, прикрывали панели из натурального дерева. Кое-где висели картины и миниатюрные модели, изображающие... верно, суда. Не космические линкоры и лайнеры, а те, что бороздили когда-то моря и океаны Земли. Не атомные, не дизельные, не электрические, даже не паровые. Те самые ископаемые, что приводились в движение первой тягой, которую выдумал человеческий разум. Давлением воздуха на кусок материи, растянутый по реям. Образы, выполненные масляными красками, пробудили в душе Громобоя печаль — плеск волн, скрип канатов, крики чаек. Деревянные красавцы канули в Вечность, ушли в последнее плавание, и они были прекрасны. Здесь, на стенах библиотеки, в сердце космической станции, они, выхваченные из безвременья умелой рукой, застыли в момент триумфа.

Плавание продолжалось, став воистину вечным.

Все, что имело касательство к судостроению, на этом исчерпывалось. Ни голограмм, ни макетов, ни чертежей. Будто звездолетов нет и в помине. Ни сложной аппаратуры, ни компьютеров, ни проекторов. Будто комнату — со всеми книгами и картинами — протащили через бездну пространства-времени в недра космической станции.

Имелось даже окно. Не круглый иллюминатор, стиснутый герметичными зажимами: большое окно в лакированной раме, открывающее вид на осенний сад. Опадающие листья, трава, увядающая в ожидании первых морозов (судя по всему, времена года менялись в течение стандартных суток либо по прихоти владельца). За древесными стволами виднелись очертания массивной постройки. Очевидно, крыло иллюзорного поместья, где размешался кабинет. Дворец, из просторных коридоров коего вырвали все эти книги, картины, дубовые панели. Голограмма, проекция. Ничего более.

Неужели здоровяк сам до всего этого додумался?

— Нравится? Мне пришлось изрядно покорпеть, чтобы добиться того, чего мне действительно хотелось. — Билл подошел к массивному столу, стоявшему у окна, и опустился в кресло. Скрип кожи. — Здесь я чувствую себя комфортно. Присаживайся, расслабься.