Мэтью Рейли - Состязание

— Что вы хотите этим сказать? — спросил с удивлением Селексин. Между ними начинался спор.

— Я сказал, что не думаю, что единственный способ выйти отсюда — это прикончить всех участников — огрызнулся Свейн.

— Вы полагаете, что сможете выбраться из лабиринта? — усмехнулся Селексин и вызывающе посмотрел на своего подопечного, Свейн молчал. Он посмотрел на Холи, которая сидела и углу комнаты и сосала свой большой палец. Селексин прервал его размышления:

— Вы серьезно надеетесь выбраться из лабиринта, мистер Свейн? — еще раз спросил карлик. Свейн не отвечал. В разговор вмешался Хокинс:

— Вы думаете, мы можем выйти отсюда? — прошептал он.

Свейн посмотрел на окна и, подумав немного, произнес: «Да».

— Это невозможно, — раздался голос помощника Бальтазара, о котором все забыли. — Это совершенно невозможно.

— А вы не вмешивайтесь! — закричал Селексин и сердито посмотрел на собрата.

Свейн уставился на карлика. Селексин все это время не повышал голоса — более того, в трудную минуту, он был, пожалуй, единственным, кто сохранял спокойствие. Помощник Бальтазара тут же сделал шаг назад и замолчал. Селексин повернулся к Свейну.

— Как? — произнес он. — Как это сделать?

— Да, как вы сможете выбраться отсюда? — повторил за карликом Хокинс.

— Вы хотите выйти? — сказал Свейн. Он не верил своим ушам. После целой лекции, которую ему прочитал этот карлик, убеждая в том, что участвовать в Состязании — большая честь, после его пламенных речей в защиту Состязания... Селексин также хотел выбраться из библиотеки.

— В общем-то, да, я бы хотел выйти из лабиринта, — ответил человечек.

— Как, и вы? Вы хотите сбежать? Прошу прощения, — прервал Селексина помощник Бальтазара, — но вы не можете.

Карлик ничего ему не ответил. Тот продолжал:

— Селексин, Состязание началось. Оно не может ни закончиться, ни остановиться, пока не останется победитель. Это единственно честный и достойный способ...

— Я думаю, говорить о чести и достоинстве, после того как этот ваш Беллос явился сюда вместе с четырьмя тварями, готовыми разорвать любого, излишне, — прервал его Свейн.

— Я согласен, — ответил Селексин, впиваясь взглядом в помощника Бальтазара. — Беллос нарушил правила. Ему помогают ходая, их не остановить. Мы должны выбираться отсюда.

— И как мы это сделаем? — спросил с издевкой другой карлик. Включим наши устройства для телепортации и станем просить о помощи? Но мы можем передавать лишь изображение, Селексин, а не звук.

— Мы должны сделать все, что в наших силах, — ответил Селексин. — Если два помощника выберутся вместе с участниками из лабиринта и станут одновременно передавать информацию, то там поймут, что что-то не так. Может, они догадаются и сделают что-нибудь.

Карлик с удивлением посмотрел на Селексина:

— Я не думаю, что участники смогут долго протянуть вне лабиринта, — произнес он.

— Это почему же? — удивился Селексин.

— Ну, в общем-то, пятнадцати минут будет недостаточно, чтобы успеть передать информацию, а главное — дождаться, пока оттуда телепортируют кого-нибудь, чтобы остановить Состязание.

— Да, — с грустью сказал Селексин, — Ты прав.

Свейн с недоумением смотрел на обоих карликов. Они спорили друг с другом и незаметно для себя перешли на свой язык. Свейн ничего не понимал. Вдруг дисплей на его браслете загорелся.

— Что это означает? — спросил он у Селексина.

— Вы помните, что я вам рассказывал относительно вашего браслета? — обратился карлик к Свейну.

Тот посмотрел на браслет, о котором успел совершенно забыть за это время. На нем высветилась надпись:

Инициализация — 6

«Шесть» — подумал Свейн. Он вспомнил об одном из участников Состязания, Конде, которого растерзали ходая. Информация, скорее всего, появилась на дисплее и у других: теперь все знали, что их осталось шестеро. Начался обратный отсчет. По мере того как соперники будут убивать друг друга, на браслете в порядке убывания будут появляться цифры. До тех пор, пока не останется один участник... А потом Каранадон, о котором говорил Селексин.

— Вы не забыли о нем? — снова спросил карлик. — Помните, о чем я вам рассказывал?

— Да, — ответил ему Свейн. — Я думаю, что помню.

— Я уже предупредил вас, что, как только вы окажетесь вне электрического поля, начнется обратный отсчет, а потом бомба на Вашем браслете сдетонирует.

Свейн нахмурился:

— И в течение пятнадцати минут я должен буду вернуться в поле.

— Совершенно верно, — отметил помощник Бальтазара.

Все молчали, в комнате вахтера стояла полная тишина. Кто-то выдохнул.

Карлик, который помогал Бальтазару, продолжил:

— Даже если вам удастся выйти отсюда, вы все равно через пятнадцать минут будете покойником.

— Благодарю вас, — с ухмылкой на лице ответил Свейн.

— Вы даже не представляете, как вы нас этим успокоили, — съязвил Хокинс и взглянул на карлика.

— По крайней мере, в данной ситуации я реально смотрю на вещи, — ответил тот.

— То есть, вам просто плевать на чью-либо жизнь, — разозлившись, ответил полицейский.

— На вашем месте, я бы подумал о том, как спасти свою, — сказал помощник Бальтазара. — Лучше позаботьтесь о себе.

— Но вы не на моем месте, поэтому...

— Хватит, хватит, господа, — вмешался Свейн. — Успокойтесь, прошу вас. Мы должны найти выход из сложившегося положения, а не ссориться друг с другом. Этого нам еще не хватало. — Он обратился к Селексину:

— Можно хоть как-нибудь снять этот браслет с руки?

— Нет, — покачал головой карлик. — Он не откроется... во всяком случае, пока... — Селексин пожал плечами.

— Да знаю я, знаю, пока я не стану победителем Состязания, так? — сказал Свейн.

Селексин одобрительно закивал:

— Только ответственные за Состязание могут открыть браслет. У них есть соответствующее оборудование для этого.

— А мы можем сломать этот браслет? — спросил Хокинс.

— А может кто-нибудь из нас сломать эту дверь? — язвительно ответил ему помощник Бальтазара, указывая на мощную дверь с автодоводчиком. — Если нет, то боюсь, такой прочный браслет нам не сломать. Нам нужен кто-нибудь, обладающий огромной силой.

Все притихли, Свейн снова посмотрел на браслет. После сказанного он показался ему даже тяжелее. Свейн подошел к дочери и присел рядом с ней.

— Чем ты занимаешься, дорогая? — спросил он тихим голосом у дочери.

Девочка не отвечала.

— Холли? В чем дело? — забеспокоился Свейн.

Ответа вновь не последовало. Холли смотрела куда-то в сторону.

— Подвинься, Хол, в чем дело, малышка? Я сделал что-то не так? — спросил он у дочери.

Это было не похоже на Холли: она никогда не отказывалась говорить с ним, Даже если ей было грустно или тяжело, она всегда отвечала на вопросы.