Кристофер Раули - Война за вечность

«Лишь Прагматиксты Испытующие могут создать полностью новое решение, не требующее уничтожения чего бы то ни было. Одна дорога открыта нам. Например, мы можем запросить новые защитные оболочки для Сустава Радости».

Флер ощутила, что надежда все же есть.

«Однако следует смотреть правде в глаза. Прагматиксты — небольшая группа, и ее влияние в элите весьма незначительно. Ныне Эксклюзионисты куда сильнее, чем прежде; некоторые духи стали в древности своей слишком мстительными. Среди Эксклюзионистов существует Фракция Очищения, которая набирает силу и влияние и наверняка будет настаивать на суровых мерах.

К несчастью, эта проблема может возникнуть из некоего аспекта решения Компромиссных Экспансионистов, принятого по великой проблеме девятисотого баквана. Предводительствовать Эксклюзионистами будет Разделитель, и это именно его мнение отвергли в предыдущем голосовании об Очищении».

— Делитель? — вслух спросила Флер, не уверенная, что правильно поняла глиф. Последовал еще один глиф:

«Хороший фермер — жестокий фермер». — Флер послышались зловещие нотки уважения, окрашенного беспокойством, и появилось изображение двух Разделителей, приносящих Вселенную в жертву правосудию.

Флер поняла, что именно на это намекала ей прежде. Справедливая Фандан — только сейчас Флер вполне поняла ее. Глифы Аризелей вроде «очищения» с явными обертонами «очистки дома от тараканов». Глиф для «повреждений деревьев» был невыносимо свиреп. Затем последовала новая серия глифов.

«Следует обратить внимание на конкретную проблему — молодая женщина с поражением мозга, физическая травма, приведшая к подобному смерти трансу. Теперь я это понимаю. Физиология подобна физиологии наших предков, задача ясна. Посмотрим, что можно сделать».

Глифы прекратились, над прогалиной повисла тишина. Флер обменялась взглядами с Лавином.

«Кое-что тебе еще неизвестно, дорогой Лавин, — подумала она, — и это „кое-что“ может погубить тебя. Я молюсь, чтобы этого не произошло. Не встало между нами».

Сейчас Флер это почувствовала. Для Справедливой он был уже обвенчан, был компонентом ее сумасшедших мечтаний. Теперь Флер понимала весь размах легендарного эксперимента, поставленного Справедливой в своем семействе. А может ли найтись в мечте Фанданов место для постороннего человека?

— Видишь, я же говорил, что Дух нам не сделает ничего дурного, — сказал Лавин.

— От этих глифов я вся в ужасе. Над нами будет суд? Что это может значить?

— Смотри, Армада пошевелилась.

В самом деле. Армада встряхнула головой и что-то выкрикнула, веки ее распахнулись, она попыталась приподняться на локте и заговорить. Глаза девушки были широко открыты, взгляд застыл, но она льнула к Духу, снизошедшему в нее, как ребенок, доверчиво и беспомощно вцепляющийся в руку взрослого в глубокой воде. Кома прошла.

«Память ее не повреждена, необратимых повреждений нет», — сообщил глиф.

— Она помнит! Слава Духу, она помнит! — воскликнула Справедливая, склонившись к Армаде. — : Девочка, ты чудо!

Родоначальница клана Фандан обняла Армаду и крепко поцеловала в лоб.

— Мать Справедливая, — произнесла наконец! Армада, — что случилось? И как я здесь оказалась?

Справедливая рассмеялась глубоким смехом облегчения.

— Это, дорогая моя, довольно долгая история, и я тебе ее с удовольствием расскажу — пока скажу; лишь, что мы вызволили тебя, а Дух вернул тебе разум. А благодаря полученному тобой прекрасному горскому воспитанию ты — хранительница нашего последнего шанса. Никогда ничего не выбрасывай — вдруг это пригодится, так ведь? Разве не так учат в Бутте Маноре?

— Но я стерла чип. Вся информация в основной памяти, в Треснувшей Скале.

— Молодец, дорогая моя, это то, что надо. Основная память Треснувшей Скалы — она ведь вся? в нашей оперативной памяти? — Справедливая посмотрела на Лавина, и тот утвердительно кивнул.

— Отлично. Шансы слегка возросли, но все равно час суда близится.

Дух-предпочитающий-двигаться-медленно продолжал парить над ними и внутри них. Затем он вновь ожил, и Флер почувствовала, что ее будто наполнило светом, опустошая мысли и память, пока ее сознание не заплясало в океане тьмы, по-прежнему текучей.

«Я море под тобой», — гласил глиф, взошедший и прошедший сквозь ее существо и воспаривший вне ее, устремляясь к далеким звездам. «Я звезды над тобой», — сказал другой глиф, и звезды разгорелись, пока не озарили небосвод светом множества солнц.

«Кто же я (в этой схеме мироздания)?» — непроизвольно создала глиф Флер. Он вылетел из нее сам собой. «Ты Флер».

За ответом последовал длинный ряд глифов-образов, извлеченных из ее памяти. Они смешались с другими, кратко отобразившими ключевые моменты истории человечества.

Теперь она сильнее ощутила присутствие других разумов, парящих неподалеку. Она увидела их как множество звезд — маленьких звездочек, сверкающих оранжевым и ослепительно белым цветом.

Они двигались, определенно двигались. Флер повернулась к оранжевой звезде, зная, что это — звезда разума фейна.

«Оранжевые — это фейны?» — мысленно произнесла она.

«Они — старая раса, и огня в них осталось немного. А вы еще молоды», — сообщило ей главное центральное солнце.

Флер была на орбите, как и остальные, и, глядя на каждую из звезд-разумов, она получала представление о том, кто это. Особенно привлекла ее внимание одна из звезд, и в ней неожиданно оказались глаза Лавина, а в них — отражение ее собственных глаз, а в них — его глаза, и цепь отражений уходила в бесконечность.

Видение пропало, но они по-прежнему были вместе под нависающим корнем. В ее сердце неудержимо вырос пузырь глифа, и она почти желала удержать и скрыть его, но минутное колебание — и он вырвался. Она почувствовала страшное смущение, чуть было не заставившее ее отвернуться, но сумела сдержаться и увидела, что точно такой же глиф поднялся и из него.

«Я люблю тебя», — говорил глиф, теплый и золотой. За ним выплыл еще один глиф, и его трудно; было прочесть, будто он был скрыт маской. «Маска Арлекина»; Она звонко рассмеялась вместе с ним.

Где-то под и одновременно над ними послышался радостный смех Духа.

«Я люблю тебя, люблю», — послала она глиф Лавину, а затем спросила: «Но как мы общаемся и где мы?»

Он неопределенно пожал плечами, улыбнулся.

«Похоже, от нас это мало зависит. К чему беспокоиться?»

Она засмеялась и подумала о том, как это все невыносимо приятно, и о том, что эта неповторимая минута когда-то кончится, и от последней мысли ей на глаза навернулись слезы. Но она не отвела от него взгляда.

«Как приятно случайно увидеть любовный разговор молодой расы!» — пришел негромкий глиф, поднявшись над ними в облаке благоволения.