Кэти Тайерс - Перемирие на Бакуре

— Спасибо за то, что вы… честны со мной. У нас нет времени на соблюдение светских приличий, и я тоже скажу вам правду. Меня тянет к вам, несмотря на то, что вы человек опасный.

Он покачал головой.

— Я не осмелюсь…

— Осмелитесь. Если я стану поощрять вас, — она посмотрела на свои крепко сплетенные пальцы. — Вы можете манипулировать людьми, если пожелаете.

— Нет, — он опять залился краской. — Это было бы нечестно.

Она повертела в пальцах свой медальон.

— Кто вы, Люк Скайуокер?

— Я… — он заколебался. — Ну, по-моему, я простой фермерский парень.

— Фермерский парень, в семье которого многие владеют Силой? — ироническим тоном спросила она.

Теперь краска отхлынула от его лица. Она, наверно, задела больное место.

— Подумайте вот над чем, — он подобрал с тарелки последний кусок. — Зло существовало всегда. Если единственный способ защитить от него людей — научиться владеть Силой, разве это не достойное дело?

Уже почти убежденная, она все еще продолжала сопротивляться искренности, с которой он говорил.

— Космос нуждается в равновесии.

— Согласен. Темная Сторона Силы постоянно толкает нас к агрессии, мести, предательству. Чем сильнее человек, тем большее искушение он испытывает.

От этих слов Гаэри вздрогнула.

— Значит, если сейчас вы любите кого-то, то завтра можете его и возненавидеть, — она заставила себя проигнорировать боль в его глазах.

— Существует равновесие другого рода, — он прижал ладонь к измазанному машинным маслом лбу. — В моей жизни были и горные пики, и глубокие ущелья, которые уравновешивают друг друга. Я потерял друзей, семью, учителей. Их погубила Империя. И если бы я никогда даже не начинал своего обучения у джедая, эти люди все равно были бы мертвы, — он нахмурился. — По правде говоря, я и сам наверняка был бы уже покойником. Своего первого учителя я встретил в тот день, когда Империя уничтожила нашу ферму и убила моих дядю и тетю. Я уцелел лишь потому, что отсутствовал. Разве здесь, на Бакуре, Империя действовала не точно так же? И вы одобряете это?

— Это трудный вопрос.

— Одобряете или нет? — настойчиво повторил Люк.

Конечно, одобряет. Разве нет?

— Империя захватила больше власти, чем требуется, — согласилась Гаэри. — Однако наша подчиненность уравновешивается определенными привилегиями. Одним из преимуществ жизни под властью Империи является возможность получить прекрасное образование. Одаренные дети могут учиться в имперском Центре.

Люк криво улыбнулся.

— Я слышал, что эти одаренные дети. далеко не всегда возвращаются домой.

Откуда он узнал? Некоторые оставались, да, потому что им предлагали очень выгодную работу. Другие исчезали. Гаэри предпочла вернуться домой.

— Нам пришлось научиться кое от чего отказываться, скажем так. И все же Бакуре власть Империи принесла определенную пользу. К примеру, именно Империя восстановила порядок, когда мы находились на грани гражданской войны. Есть и свои недостатки, конечно, но я ничуть не сомневаюсь, что и у Альянса немало проблем.

— Это проблемы свободного общества.

Слышать такое было больно.

— Нас не случайно испугало известие о том, что вы прибываете. Альянс повстанцев имеет репутацию деструктивного союза.

— Наверно, с имперской точки зрения дело обстоит именно так. Но это не соответствует действительности. Честно.

Он не дипломат.

— Спасибо вам за этот разговор, — сказала Гаэри. — Теперь мне многое стало понятнее…

— Хотелось бы, чтобы дело обстояло именно так.

— …и одновременно я ощущаю гораздо большую уверенность в себе, — решительно солгала она и повесила сумку на плечо. — Во всяком случае, против сси-руук мы будем бороться вместе.

Он сделал движение рукой, и Гаэри в последний раз включила глушитель.

— Не подскажете ли, где можно купить несколько… таких штук? — Люк кивнул на сумку.

Она покачала головой.

— Этот принадлежит Эппи. На Бакуре их осталось очень немного — только те, которые в некоторых семьях купили когда-то давно. Мы помалкиваем о них, не хотим, чтобы губернатор узнал.

— Жаль.

— Да… Я увезу тележку.

Люк взял лазерный меч и снова пристегнул его к поясу.

Он проводил Гаэриель до двери. Ему хотелось взять ее за руку, поговорить с ней по душам, преодолеть защитный барьер, которым она подсознательно отгородилась от него с помощью Силы. Он был готов даже умолять ее. О чем? Поверить ему? Может быть. Вместо всего этого он открыл дверь и просто стоял, засунув за пояс большие пальцы рук.

— Спасибо, — сказала она и зашагала по коридору, толкая перед собой тележку и ни разу не оглянувшись.

Штурмовики проводили ее взглядами. Как только она исчезла за поворотом, Люк опустил руки. Стиснул кулаки, распрямил пальцы и снова сжал их. Его способности всегда открывали перед ним все двери. Двери, за которыми зачастую таилась опасность. Двери и в обычном смысле этого слова, и те, которые вели в более яркие, более темные, совсем дальние уголки его собственной души. Но, как бы то ни было, ему всегда удавалось пройти сквозь них.

Гаэриель попыталась захлопнуть дверь перед его носом, но у нее ничего не вышло. Он очень остро ощущал раздирающий ее внутренний конфликт. Она не сможет удерживать дверь вечно. Или сможет?

Чувствуя себя совершенно измотанным, Люк закрыл дверь и зашагал по коридору в противоположную сторону. Вскоре слева обнаружился лифт. Он вошел в него и поднялся на крышу.

Сейчас, ночью, сад на крыше можно было принять за небольшой лес. Воздух холодил лицо. В темноте белели стволы деревьев, их раскидистые ветви неустанно покачивались вверх-вниз. Желто-оранжевые листья блестели от влаги, но, по крайней мере, с них не капало. Над головой сияли две маленькие круглые луны и яркие звезды. Внизу между темными, мшистыми берегами видна была светлая лента реки.

Люк подошел к краю площадки, забрался с коленями на скамью, облокотился локтями на перила и посмотрел вниз. Во все стороны вокруг раскинулся город, освещенный парящими уличными огнями, голубовато-серебристыми в центре, дальше к окраинам бледно-желтыми, еще дальше красноватыми…

Основатели города, наверно, хотели, чтобы ночью он походил на звездную карту. И самые лучшие дома — вроде особняка Каптисона — располагались в зоне, освещенной гостеприимным, теплым светом желтых огней, похожих на маленькие солнца.

Внезапно ему в голову пришел аргумент, который можно было бы использовать в разговоре с Гаэриель. Нет ничего плохого в том, что человек учится использовать свои природные способности. Если же довести постулаты религии Гаэри до логического конца, то делать этого не следует. Напротив, люди должны стремиться к полному равенству — фактически идентичности — из опасения, как бы другой не почувствовал себя униженным.