Мария Симонова - Привычка умирать

Оставалось подсоединить ее к электрическому проводу и активизировать, что в темноте, конечно, составляло некоторую проблему, но уж что-что, а фонарик-то у меня имелся. Подобные затруднения я предвидел, исходя из богатейшего опыта обломов — своих и фольклорных (в среде киллеров существует очень поучительный фольклор), когда в самый ответственный момент тебе перекрывают питание и ты остаешься после всех стараний ни с чем, если вообще остаешься.

Словом, как бы ни было вокруг темно и страшно, комп вновь функционировал, а в нем работала капля. Оставалось ждать. А после действовать, в зависимости от обстоятельств. Они, увы, не сулили радужных перспектив. Если раньше еще имелась надежда, что снаружи будут долго разбираться, в чем причина тревоги, и вообще, не учебная ли она, то после отключения мне в кабинете электроэнергии и эта надежда почила в бозе.

В какой-то момент я вдруг понял, что мне непреодолимо хочется лечь. Нет, лучше взлететь и совершить облет люстры, ставшей вдруг отчетливо видной вследствие разлившегося кругом таинственного света. Подобные закидоны были настолько несвойственны моему организму во время акции, что мне сразу стало ясно — в кабинет запустили какую-то психотропную дрянь.

Вообще-то я был достаточно стоек к психотропам, по сравнению с обычным человеком, что выяснилось еще в подземельях на Ч33. И все-таки, чтобы не поддаваться воздействию газа, не имеющего ни цвета, ни запаха, пришлось прилагать неимоверные усилия. Выстоять предстояло ровно до тех пор, пока в компе раздастся торжествующий писк, дающий знать, что капля завершила работу.

Я, как мне казалось, успешно сопротивлялся воздействию дурмана. Пока вдруг дверь не приоткрылась со скрипом (черт возьми, она ведь раньше отъезжала, а не захлопывалась и уж точно не могла скрипеть!), и в образовавшуюся щель скользнула белокурая девушка, за ней еще одна и еще… Я смотрел на них, не мигая, шаря расширившимися глазами по приветливым лицам, мягким волосам, по светлой одежде, ища и с облегчением не находя ни малейшей ранки, ни следа, ни пятнышка крови…

Нет, я не сошел с ума. Просто меня посетил мой старый глюк и давний кошмар. И впервые они казались настолько живыми, что у меня возникла мысль о совсем ином бессмертии… Ведь было это давно, еще в бытность мою в интернате Гильдии…

Нас, уже подросших юных головорезов, по паре часов в день держали перед прозрачной стеной, где по другую сторону находились девчонки — такие же, как мы, интернатские парии, дикие, наглые и злые. Раньше нас не сводили с девочками, знакомство с ними было хорошо рассчитанной частью учебной программы. Стена была обоюдопрозрачной и, разумеется, непробиваемой. Но в какой-то момент ее должны были убрать; не свести нас, безо всякого контроля проделывавших перед этим стеклом такие вещи, что обоюдное первое желание стало сродни жгучей ненависти — стравить. “Женщина, ставшая членом Гильдии, может растерзать пятерых мужиков”, — со скромной гордостью говорил Клавдий. Наше стекло еще стояло, когда, заведенные ими до бешенства, мы вырвались из своего сектора, взломав пару умных замков — я тогда уже делал большие успехи в электронике (были у нас и такие курсы). Чтобы попасть в девичий сектор, пришлось рвануть через гостевую галерею, где наша распаленная орава неожиданно наткнулась на группу гостей: совершенно одинаковых молоденьких блондинок, наверное, шведок, практически без охраны — к Клавдию в интернат часто приезжали именно ради покупки охранников. Перед нами, в наших руках, в зоне нашей досягаемости оказалась кучка существ, вызывавших в наших душах лишь два взрывных желания — изнасиловать или убить. Поймав свою, такую беленькую и душистую, я вмиг добрался до самых желанных мест и просто не мог от нее оторваться, не мог оторваться, не мог… Кажется, она кричала и отбивалась, а я, не знавший и не ведавший, что такое ласка, млел от ее хилых колотушек, не замечая, что вокруг творится сущий ад. Потом все внезапно стихло, осталось лишь какое-то тихое бульканье. И хрипловатый смех. Тут я наконец огляделся. Два моих приятеля, все в крови, пасовали друг другу беловолосую голову. После я долго не мог понять, почему это не остановили: были ведь там и надзиратели, и понатыканные везде следящие камеры — все было. И никого не привлекли, хотя погибли шесть девушек и их охранник, умерший от вскрытия шейных артерий, проще говоря — от перерезанного горла. Вот за это обладателю бритвы досталось по полной, а посетители… Перед визитом они попросту подписывали бумагу, что знают, куда идут, и, что бы ни случилось, не будут иметь претензий. До того, как охранника полоснули бритвой, он успел парализовать только двоих. Лишь одна девушка осталась целой — доставшаяся мне, и еще три были тяжело ранены. Два воспитанника оказались убиты, по официальной версии — в общей драке. После этого случая Клавдий взял меня на заметку…

Девушки улыбались и шли мимо, перебирая в руках какие-то пушистые цветы, в то время как по двери, на самом-то деле закрытой, ползла алая дуга. Все же я не утратил способности соображать й понял, что пила с той стороны уже приступила к работе. Между тем одна из них — совсем девочка остановилась передо мной:

— Не сиди так, Дик, а то тебя убьют, — сказала она.

— Могу станцевать, — усмехнулся я, — только это ничего не изменит.

Не знаю, с кем я разговаривал — наверное, сам с собой?..

— Посмотри на ту стену, — сказала она, — это можно увидеть только сейчас.

Я обернулся — в том месте, куда она указывала, явственно угадывался темный абрис как будто бы узкой двери. Вскочив, я разом оказался там, но стена была абсолютно гладкой.

— Просто игра светотени. — Я обращался к ней, словно она была настоящей, а не плодом моего одурманенного ума. Что мне точно не мерещилось — так это раскаленные брызги от яркого пятна, “грызущего” дверь.

— Ты совсем невнимательно смотришь, — лукаво улыбнулась она.

Действительно, если немного отступить, рядом с первой тенью на высоте плеча как будто бы просматривалась круглая выемка.

Только я протянул к ней руку, как в компьютере призывно бибикнуло — капля подавала мне знак об окончании работы!!! Я бросился к компу, двигаясь среди привидений: девушки стояли рядом и сидели на столе, свесив ножки.

Подавив внутренний озноб, я достал ксиву — капля была на своем месте в углу с мегабайтами информации, занесенными в ее память! Оставалось ее отсюда вынести. Для начала следовало проверить, сыграло ли со мною злую шутку воображение под действием психотропа или здесь действительно имеется потайная дверь.

— Ты всегда оставляшь где ни попадя свои вещи? — поинтересовался ехидный голос. Я прекрасно понял, что его обладательница (или мое подсознание) имеет в виду — мою спин-батарею, по-прежнему подсоединенную к компу, вследствие чего он, естественно, продолжал светиться.