Андрей Сердюк - Дороги Младших Богов

Кстати, я давно заметил — а может, это Достоевский мне рассказал, — что человек наиболее активно думает, когда выпадает из социальной игры. Когда он в нее вовлечен, ему думать некогда — ставки делает, за волчком рулетки следит. А вот когда вышвыривают его пинком под зад на обочину, тут-то он и начинает размышлять о всяком таком. Начинает с дум о судьбе родины, кончает размышлениями о смысле своей жизни. Этим, собственно, и кончает. Поумничает, выстроит несусветные логические конструкции в оправдание своей маргинальности, а потом увидит всю их нелепость и режет себе вены, забравшись в теплую ванну. Или снова дает себя вовлечь в игру, оплатив вход предательским разрушением тех самых, выстраданных, конструкций. Или — или. Что лучше, не знаю.

Лично я последний раз пытался покончить с собой в апреле. Порядочному человеку и так показано время от времени кончать с собой, а тут: авитаминоз, слякоть, восемь серых дней подряд, очередной захват заложников, книга об отряде семьсот тридцать один — знаете, как оно всё обычно идет волной. Идет и накрывает. И темнеет белый свет, как мякоть надкусанного яблока. Вот и тогда. Ну и подумал: хватит, накушался, довольно, пора кончать с этими ватными тупиками.

Особого, ярко выраженного, повода не было, но как раз порядочному человеку не нужно искать повод для самоубийства. Порядочный человек обычно ищет какой-нибудь повод, чтобы не совершать самоубийство. В тот день таких поводов не было.

Но решил, что просто так вены себе вскрыть — это банально. Не гимназист же, курсисткой отверженный. Тут жизнь по-взрослому косячит. Постановил расстаться с ней не без понтов.

Как лучше обставить, пришлось специально думать. Но подумал-подумал — и к обеду придумал. Я чувак креативный.

Помните, была когда-то, а может и есть, группа литераторов-математиков под названием УЛИТО? С французского — мастерская потенциальной литературы, если кто не знает. Занимались члены этой мастерской всякой ерундистикой — поиском и изучением литературных ограничений и всяким прочим литературным изобретательством. Ну не суть. Там это целая песня, а я тут конкретно.

Короче, парни из этой самой УЛИТО составили когда-то таблицу, в которую внесли все возможные детективные ситуации, и сделали вывод, что осталось написать такой текст, где убийцей был бы читатель. Об этом еще и Умберто Эко где-то писал.

Так вот, я решил этот пробел заполнить. Подумал, что всё равно никогда ничего толкового не смог бы написать. Так хоть таким вот способом внесу вклад в мировую литературу.

Процедуру разработал и зарядил.

Расскажу.

Сначала написал левый текст на три килобайта, о чем — не важно, важно то, как я его назвал. А назвал я его так: «Этот Текст Читать Нельзя». Именно в этом была фишка. Написал, значит, и завесил на один веселый сетературный сайт. Потом инсталлировал с диска грамотную утилиту, наблатыканную в умении считывать количество посещений указанной ей интернет-страницы, — подарок Грюндика, знакомого программера из вычислительного центра Статуправления. Мне обещано было, что эта программка при показании счетчика, равном тринадцати и выше, автоматом откроет редактор и выведет на печать заданный текст. Грюндик не догадывался, что этим текстом будет мое завещание.

Короче.

Подключил я к компьютеру старый матричный принтер. Сто килограмм живого веса. К его головке привязал леску. Второй конец — к спусковому крючку своего «Макарова». Пистолет зажал в тиски. Тиски прикрутил к стулу. Стул поставил рядом с диваном. Подключил компьютер к сети, запустил утилитку, взял «Убийство в Восточном экспрессе» Агаты Кристи, где все убийцы и никто не убийца, и лег на диван так, чтобы дуло было направлено в висок.

Всё.

Сработало через минуту.

В тот самый момент, когда я прочитал, что поезд, неистово рванув, медленно покатил по рельсам и Эркюль Пуаро пробормотал свое «enfin», принтер зарычал, каретка пошла вправо и леска стала натягиваться. Я зажмурил глаза, ожидая выстрела.

Но — увы.

Механизм курка оказался слишком тугим. Стул вместе со всем хозяйством рухнул набок. Раздался грохот, снизу по батарее постучали, я сказал что-то злое, и тут позвонил Серега. Сказал, что нужно одного человечка отвезти на вокзал, и я поддался.

Всё сорвалось и рассосалось.

Жизнь — штука хоть и хрупкая, но цепкая. Зараза.

Вечером проверил статистику, четыре тысячи восемьсот три посетителя. Девятьсот человек в час. Пятнадцать в минуту.

Люди часто плюют на запреты. Тем самым невольно становятся убийцами. Часто. Семь миллиардов раз в секунду.

Мир стал тоньше лезвия и сошел с ума. Точнее, если верить выкладкам Инструктора, ума в нем еще пока и не было. Просто в последнее время, в эпоху Вырождения, это стало как-то так очевидней.

Я, кажется, отвлекся.

О чем я там до этого…

А-а, ну да.

Значит, пока парни собачились, я размышлял о том о сем, о пятом и десятом и как-то так, незаметно для самого себя, переключился на размышления об Адепте. Пытался представить, какой он из себя. Что за человек. Чем дышит. Как дошел до жизни такой.

Почему-то мне казалось, что он похож на Кима Пика, чувака, который достиг стадии Посвящения играючи — не ценой специальных усилий, а по праву рождения.

Вы знаете, кто такой Ким Пик? Нет? Так я вам скажу. Смотрели фильм «Человек дождя»? Помните персонажа Дастина Хофмана? Это и есть Ким Пик. Я не помню, как его в фильме зовут, но в жизни его зовут именно так. Ему пятьдесят три, и живет он в Солт-Лейк-Сити. Торчит целыми днями в публичной библиотеке и считается мегаученым. Он помнит наизусть девять тысяч книг. А может, и больше. Он гений. Хотя и болен аутизмом. А вернее — из-за того, что болен.

Когда Ким родился, доктора обнаружили у него волдырь на правой стороне черепа. Потом оказалось, что полушария его головного мозга не разделены, как у других людей, а формируют единый блок памяти. Недавно группа умников из Национального Космического Агентства затеяла провести исследование его мозга с использованием ряда суперпупер-технологий, включая компьютерную томографию и магниторезонансное отображение. По результатам этих исследований должна быть создана трехмерная картина структуры мозга Пика. Я бы не удивился, если бы его мозг в результате оказался точной копией нашей Вселенной. Причем в масштабе один к одному.

Почему-то мне хотелось, чтобы Адептом был человек, похожий на Человека Дождя. Чтобы он так же легко складывал в уме многозначные цифры, умел писать обеими руками, напрямую был подключен к мировому информационному полю, но самое главное — был по жизни милым и безобидным чудаком.

Я хотел поделиться этими мыслями с парнями. Но они еще были на взводе. А потом мы вышли к колодцу.