Андрей Степаненко - Избранник

Телефон тренькнул, и Сашка сорвал трубку с рычага

— Да! Я слушаю!

— Ты почему дома сидишь?! — рявкнул уже знакомый мэрский голос. — Ты мне что обещал?! Почему эти придурки до сих пор с плакатами ходят, мать вашу?! Ты же...

Сашка поморщился. Он уже и забыл и об этом чертовом субботнике, и о плакатах на спинах, и даже о братве. Да и не таким это важным выглядело теперь!

— Я, кажется, знаю, как их остановить, — возбужденно оборвал он мэра. — Я уверен, что знаю.

— Ну, так останови! — взревел мэр. — Какого хрена ты дома отсиживаешься?!

— А если мне понадобится помощь?

— Чья?

— Ну... Федора Ивановича или даже ваша...

— Позвонишь и скажешь! — прорычал мэр. — Телефон знаешь! А в чем проблема?

«Так... с мэром у нас порядок!» — подумал Сашка.

— Некогда! Потом расскажу! — пообещал он, ударил по рычагам и начал торопливо набирать справочную службу. — Девушка! Мне санэпидстанцию! Ага, записываю! Адрес не подскажете? Очень надо! Спасибо, девушка!

Он стремительно кинулся к двери и, не обращая внимания на возобновившийся призывный треск телефона, выскочил в подъезд.

Сашка добрался до городской санэпидстанции буквально через десять минут, а еще через четверть минуты он уже вломился в кабинет главного врача.

— Я что-то не пойму, — удивился главврач, когда выслушал сбивчиво изложенную просьбу. — Я так понимаю, вас интересуют пробы муки на спорынью...

— Совершенно верно, — упрямо кивнул Сашка.

— А вы, извините, кто будете?

— А разве это имеет отношение к делу? — напрягся Сашка.

— Разумеется. Мы не можем раздавать такую информацию каждому пришедшему с улицы человеку, — нервно отреагировал главврач.

«Есть! — отметил Сашка. — Прямо в десятку!» Нежелание оглашать результаты проб могло говорить только об одном: эти ребята или не делают проб и за мзду подписывают всё, что им суют ушлые коммерсанты, или главврач прекрасно знает, что фрагменты спорыньи в муке есть.

— Мне обратиться в администрацию города? — поинтересовался Сашка.

Врач сглотнул.

— У нас всё в порядке, — неконтролируемо повышая голос, привстал он из-за стола. — Всё согласно инструкциям.

— Ну, прям так уж и всё? — зло рассмеялся Сашка.

— Я что-то не понимаю! — внезапно разъярился врач. — Кто вы вообще такой? Выйдите из кабинета! И вообще, покиньте помещение! Пробами он интересуется! Я сейчас милицию вызову!

— Нормально, — кивнул Сашка. — Можно сразу Федору Ивановичу звонить. Если хотите, я даже сам ему позвоню.

Главврач побледнел. Вряд ли он боялся Федора Ивановича, но наглость, с какой этот сопляк затребовал вполне конкретную информацию, явно говорила за то, что какие-то проблемы с этой чертовой спорыньей наверняка имеются! Иначе бы этот щенок не был так дерзок.

— У нас хорошие, надежные поставщики... — с трудом погашая раздражение, сказал он.

— Типа чисто конкретный Мишка Лось? — наудачу предположил Сашка и увидел, что попал в точку врач побледнел.

— Так... хватит, — резко оборвал разговор главврач. — Можете обращаться куда угодно, но хамства в своем кабинете я не потерплю!

Сашка кивнул, вышел и через полчаса выловил горотделе Федора Ивановича, буквально на минутку заскочившего в свой кабинет за какими-то бумагами.

— Спорынья? В муке? — нахмурился начальник горотдела, услышав упрощенный пересказ идеи. — А ты думаешь, Неля в этой секте... из-за отравления?.. Что у нее из-за этой херни крышу снесло?

— А зачем я буду голословно утверждать? — сделал незаинтересованные глаза Сашка. — Это и проверить нетрудно.

— А ты не гонишь? — с подозрением уставился на Сашку подполковник. — Я вон хлеб тоже ем, и ничего! Голова на месте!

«Если бы...» — мысленно хмыкнул Сашка, но вслух произнес другое:

— Всё очень индивидуально, Федор Иванович, — покачал он головой. — Вы — человек физически здоровый, крупный, а в секте народ большей частью щуплый, от одной таблетки анальгина закосеть могут, не то что от ЛСД...

Сашка увидел, что лесть подействовала, и вытащил последний аргумент:

— А главное, если я прав, эту секту можно за неделю развалить.

Подполковник на секунду ушел в себя и вдруг решительно кивнул:

— Поехали!

Через десять минут главврач кинулся собирать персонал. Через двадцать менты оцепили склады с мукой, а через полчаса на склады прямо из Дома горняка прибыл Мишка Лось вместе со своими юристами и снабженцами. И по тому, как трясло участников — от снабженцев до врачей, — было отчетливо видно: все предыдущие, сделанные в рабочем порядке, проверки муки были чистой формальностью.

— Вы, Федор Иванович, почище Варенца в нас вцепились! — заискивающе улыбался Бугрову главврач ГорСЭС.

— Работать надо, а не груши околачивать! — Грубо оборвал его подполковник. — А то привыкли, понимаешь, на государственных харчах филонить! А мне потом за вас за всех говно всякое разгребать!

Сашка напряженно вслушивался: именно сейчас все и решалось.

— Слышь, земляк, а кто такой Варенец? — тихонько поинтересовался он у стоящего рядом сержанта.

— Эколог наш. Ты что, не знаешь? Тоже, понимаешь... — Парень проглотил готовый вырваться эпитет. — Достает здесь всех подряд.

До позднего вечера грузчики под руководством начальника горотдела и прибывших представителей мэрии перетряхивали каждый мешок, а врачи стремительно отбирали пробы и в пожарном порядке отвозили их на станцию, чтобы сделать анализ — настоящий, как полагается. Но практически вся мука оказалась чистой. И только в самом конце склада они действительно обнаружили партию с невероятной концентрацией спорыньи, способной отравить две или три губернии.

— Ну вот, Михаил Иванович, а ты говорил, у тебя всё чисто, — со злорадным облегчением усмехнулся Бугров.

— Эту партию еще до меня покупали, Федор Иванович, — покачал головой побледневший Лось. — Да и в дело ни разу не пустили. Вы в бумаги-то загляните!

— Загляну, — зловеще пообещал Бугров. — Обязательно загляну...

Сашка поймал на себе красноречивый взгляд Лося и не сумел его выдержать — отвел глаза в сторону. Он уже видел: это прокол, не в спорынье причина. И ему было стыдно.

Вернувшись в пустую, холодную квартиру, Сашка, не раздеваясь, лег на ковер в центре зала и раскинул руки в стороны. Он словно увидел со стороны эту свою чрезмерную подозрительность, и от этого было как-то не по себе.

Ведь что с того, что к дядьке ходили эти бородачи с отсутствующими глазами и женщины, готовые отдать Учителю — что там тело? — всю свою жизнь! Если эта жизнь, так уж вышло, не задалась и вот эта комната с огромным ковром посредине — единственное место, где их выслушивают, где они как люди представляют ценность и где они никому ничего не должны, стоит ли удивляться их преданности?