Андрей Степаненко - Избранник

— Так! Всем разбиться по командам! — скомандовал кто-то невидимый.

— Шестой механический, ко мне!

— Пятый транспортный, ко мне!

Все вспомогательные службы огромного прииска были здесь.

Их начали оттирать в сторону, и Сашка понял: пройти вместе со всеми не удастся, и потащил Маргариту в сторону, к стоящему на перекрестке патрулю.

— Куда?! — сразу остановили их.

— Санек! — позвала Марго, и Сашка даже вздрогнул.

— А-а... Маргарита! — узнавающе протянул молодой лейтенант.

— Мы к отцу.

— Нельзя, Маргарита, — покачал головой офицер. — Ему сейчас не до тебя.

— Да, я знаю, — потупилась Марго. — Но мне срочно надо. Очень надо!

Маргарита молитвенно прижала кулачки к груди.

— А этот... с тобой?

— Да, — жалостно улыбаясь, кивнула Марго. — Одной как-то... сам понимаешь, страшновато.

Офицер крякнул, остервенело растер красное от мороза ухо и махнул рукой:

— Ладно, так и быть. Только быстро мне! Чтоб туда и обратно! Мухой!

— Без проблем, Санек! Я мигом!

Они стремительно протиснулись мимо милицейского уазика, юркнули внутрь находящегося в зоне оцепления двора, пробежали мимо длинного ряда деревянных сараев, каких-то строительных вагончиков, выскочили к реке и... остановились.

Берег Шаманки был полон. Зажатые рекой с одной стороны и дружинниками — с другой, общинники стояли на заснеженной поляне плотной черной массой — молчаливые и ко всему готовые.

Их было человек шестьсот, не меньше. Очень много женщин, в основном зрелых, относительно немного мужчин... Кое-кто держал высоко поднятые над головой плакаты с чьими-то портретами, но чьими именно, Сашка отсюда не видел. Он вдруг вспомнил что-то детское, ему тогда и пяти, наверное, не было... Колонна, а впереди — украшенная транспарантами и огромным портретом Ильича машина... Именно возле этой машины отец украдкой пил с мужиками водку, а потом возвращался в колонну повеселевшим, и они пели заводные, веселые частушки про тракториста, к которому на уборку приехала жена. Смысла Сашка тогда не понимал, но то, что это весело, запомнил на всю жизнь. И теперь, при виде этих плакатов, он почему-то вспомнил именно то яркое и праздничное настроение. Может быть, потому, что здесь тоже были портреты каких-то вождей.

— Сила с нами! — прозвенел над рекой слабый женский голос.

Маргарита вздрогнула.

Сашка пригляделся и увидел, что на пустое, отделяющее толпу от дружинников и милиции поле вышла женщина. Но было в ней что-то не так. Сашка пригляделся и охнул!

Конечно же, это была Неля. Но черные, прекрасные волосы были распущены, и была она в легкой белой блузе и ярко-красной, не слишком длинной юбке, из-под которой виднелись голые, босые ноги.

«Чего она хочет?»

— Граждане сектанты, немедленно разойдитесь! — на всю поляну прогремел мегафон.

— Сила с нами! — уже увереннее прокричала в ответ Неля и двинулась вдоль передних рядов единомышленников, твердо ступая босыми ногами по снегу.

Ряды стоящих напротив дружинников колыхнулись.

— Мама?

Маргарита тронулась с места и пошла в сторону матери, и Сашка вдруг осознал, что единственное его желание — повернуть время вспять и остановить этот кошмар.

— Подожди, Марго! — заорал он и кинулся вслед. — Я с тобой!

Они стремительно двинулись по неширокой свободной полосе, меж молчаливой черной толпой слева и такой же молчаливой и черной толпой справа, и Сашка просто не справлялся с осознанием того, что происходит.

Где-то там глубоко внутри он помнил, что всё вроде так и должно быть, что это и есть воля Силы, но теперь он далеко уже не был уверен в том, что ее пути не ведут в никуда. Потому что своими глазами видел: только что родившегося, даже еще не вставшего на ноги младенца новой человеческой расы кинули на заснеженный ринг. И в противоположном углу стоит вся махина родительской силы и власти, совершенно не осознающей того факта, что безобразное окровавленное существо напротив — ее собственное дитя.

— Граждане сектанты... немедленно разойтись! — режуще, как по стеклу, проскрипел мегафон.

— Мама!

Маргарита подбежала к Неле и прижалась к ее груди.

— Сила с нами, — уже менее уверенно произнесла мать.

— Мама, пойдем домой! — потянула ее Марго. — Ну пойдем!

Мегафон на той стороне внезапно прокашлялся и заговорил голосом подполковника Бугрова.

— Маргарита! Уйди оттуда, Маргарита!

Сашка преодолел последние отделяющие его от Нели метры:

— Неля...

— Наследник?

— Да, это я. Не надо этого, Неля. — Неля вдруг широко улыбнулась:

— Ты принял Силу... я вижу...

— Да, Неля. Принял.

Неля просияла и повернулась к своим:

— Учитель принял Силу!

— А-а-а?!

Толпа всколыхнулась, пришла в движение.

— Маргарита! — взревел мегафон. — Уйди оттуда, Марго-о!

— Он принял Силу! — многоголосо перекликалась толпа. — Учитель с нами! Он принял... Силу...

— Марго, я тебя умоляю! — чуть не рыдал мегафон. — Уходи оттуда! Немедленно! Бегом!

Неля перехватила дочь левой рукой, а правой обняла Сашку и прижала его голову к своей груди:

— Как я счастлива, дети мои! Бог мой! Как я счастлива! Теперь нам есть с кем встретить наш Апокалипсис!

— Какой Апокалипсис?! — отодвинулся Сашка. — Ты чего несешь?!

— Это коне-ец, — с горьким пониманием истины, как она есть, закивала Неля, и Сашка вдруг увидел: как же она постарела! — Это конец...

— Ты ничего не путаешь, Неля? — заглянул он в ее черные, на всю радужку, зрачки. — Это лишь начало! Шестая раса только родилась! В тебе! Во мне! Не хорони ее!

— Нет, Саша, — горько покачала головой Неля. — Испытания только начинаются. Нам здесь не оставят ни пяди!

— Но это же самоубийство! Ты же видишь: они там невменяемы!

Неля покачала головой:

— Я вижу, Саша. Вот и пусть отыграются на нас. Пусть они думают, что вместе с нами избавятся от необходимости меняться самим.

Сашка крякнул. Неля снова оказалась права.

Да, их всех локализуют и изолируют. Да, кое-кто не сможет этого пережить и уйдет досрочно. Но завтра сегодняшние гонители проспятся, глянут в зеркало и увидят в нем зрачки своих вчерашних жертв. А пока этого не случилось, пусть они будут спокойны и уверены, что истребили зло под корень! И пусть Сила получит передышку, чтобы идти дальше.

«Сила только массами управляет беспощадно, — вспомнил он вдруг слова дядьки, — а человеку она всегда выбор оставляет...»

Так оно и было. И до тех пор пока Сашка не сделал свой выбор, он еще мог что-то изменить. Но теперь и ему приходилось разделять общую судьбу — одну на всех.

Нестройная масса дружинников дрогнула, и Сашка увидел, что, подстегнутые изнутри адреналином, а может быть, еще и водкой, мужики уже просто не выдерживают бесконечного стояния лоб в лоб со своим далеко не условным противником.