Илья СТАЛЬНОВ - УДАР ИГЛЫ

– Нет.

– На нем было около пятидесяти убийств. Эдакий «терминатор», человек необычайной физической силы, когда его взяли под Москвой, умудрился выбить дверь в СИЗО, «отключить» конвоиров и сбежать. Один из корешей пригласил его на свадьбу. Сулейману приглянулась невеста, недолго думая, изнасиловал ее почти на глазах у супруга, а потом убил его, выколов ножом глаза, чуть ли не отрезав голову. В прошлом году прошла информация, что он скрывается в одном из домов в поселке Пречистый. Ему было от кого скрываться. Он числился в федеральном розыске. Кроме того, минимум пять московских бандгруппировок искали его, чтобы выпустить кишки. Нас он встретил огнем из автомата. А когда наш командир спецназа Семеныч поднимал пистолет, чтобы всадить ему пулю в лоб, эта скотина ползала на брюхе и целовала землю, прося пощады. Не дождался… Сулейман был просто животным. Подлой гиеной…, Все очень просто, Аля. В мире есть подонки, не имеющие права называться людьми, а есть обычные люди, которым эти твари мешают жить. Все остальное – пустые фантазии.

– Есть абсолютное добро и зло.

– Ну да. «Черное и белое, Свет и Тьма». Вот читаю старинную рукопись. Она полна этими рассуждениями. Нет, Аля, добро и зло всего лишь противоречия внутри каждого из нас. Или человек способен жить среди себе подобных и относиться к ним как к себе самому, хотя бы стремиться к этому и жить по установленным правилам, или не способен, и ему нравится нарушать эти правила. Чем более серьезные правила он нарушает, чем более разрушительным страстям предается, тем больше в нем зла. Все очень просто.

– «Все очень просто, сказка – обман», как пел Макаревич.

– Согласен.

– А я не согласна. Вам не кажется, что добро и зло существуют вне зависимости от каждого индивидуума, вне его? Что они являются отдельными могущественными, может, и разумными силами и стремятся увлечь не только человека, но и целые народы, может, все человечество? Иногда зло прорывает все преграды и плотины. Оно увлекает за собой людей, как увлекает цунами песчинки. Гитлер, Пол Пот. Две мировые войны. Это только, заметьте, двадцатый век. В движении человеческих масс, сплоченных единой черной силой, всегда было что-то мистическое. Вторжение мирового хаоса.

– Понятно. Черти воду мутят.

– А что, и мутят.

– И черти… Бог с ними, со всеми.

– Послушайте, а что за рукопись, о которой вы мне говорили?

– По случаю досталась.

– Дадите посмотреть?

– Пожалуйста. – Я протянул ей папку.

Аля углубилась в чтение. Читала она быстро, перелистывала одну страницу за другой. Я задал ей несколько вопросов по поводу прочитанного и убедился, что она ничего не упускает и все запоминает. Наконец, она пододвинула ко мне папку, чем очень меня порадовала. Мне уже начинала надоедать эта изба-читальня.

– Ну как?

– Очень интересно… И очень важно.

– Для кого важно?

– Возможно, что для вас… и для меня… Виктор, неужели вы ничего не чувствуете?

– Почему же ничего? Я чувствую, что у вас ладный и модный костюм, новая прическа, приятные духи. И что вообще вы мне нравитесь.

– Расскажите, пожалуйста, что с вами произошло после автокатастрофы? – произнесла она строгим и требовательным тоном. – Если, конечно, это не военная тайна.

– Да вроде нет.

Что-то меня озадачило в ее голосе. И я выложил ей все. И об убийстве, и об убийце, и о происшествии в Морге. Естественно, по возможности окрасив все в легкие цинично-ироничные тона, – иначе получилось бы трагическое повествование в стиле Хичкока.

– Что вы, Аля, скажете по поводу этой печальной истории? – улыбнулся я.

– Тот патологоанатом сказал вам, что в нашу жизнь ворвался потусторонний мир. Он всегда рядом с нами, но обычно его присутствие ненавязчиво и незаметно, так что многие люди до самой смерти не верят в его существование.

– Один из этих недоумков перед вами.

– Вскоре вы убедитесь, что к нам этот мир вломится с мощью курьерского поезда, сметающего все на своем пути.

– А, понятно.

– Все, что происходит с вами, – происходит не просто так. Надвигается буря.

– «Скоро, скоро грянет буря». Горький. «Песня о Буревестнике».

– Я чувствую, что мы с вами оказались в центре урагана. Наши судьбы как-то связаны. Мы избраны для какой-то роли. И мы находимся под ударом какой-то силы.

– Аля, и откуда ты такая умная? Где ты все это прочитала? – спросил я, переходя на «ты».

– Этого не объяснишь. Это ЗНАНИЕ приходит откуда-то со стороны.

– Когда бабка колдунья, и не такое бывает.

– У меня иногда подобное случалось – вещие сны, предсказания… Но сейчас… Сейчас будто приоткрывается дверь в иной мир, за которой мертвенный, жуткий свет, – прошептала она.

Я вздрогнул и поежился. Получалось у нее настолько убедительно, что на миг мне пришла в голову мысль: а может, она права? Может, я полный дурак, который предпочитает не видеть очевидного, потому что больше десятка лет назад его обучали марксистско-ленинской философии и диамату, а кроме этого, он больше знать ничего не желает?.. Нет, все-таки это бред…

– Знаешь, Аля, как говорится, без стакана водки здесь не разобраться. В крайнем случае – без фужера шампанского.

– У вас есть шампанское?

– Есть. Немецкое. «Шлоссер» называется. Это, кажется, по-русски будет «замок»?

– Точно.

– Ну так как?

– Все мужчины одинаковы. Сначала умный разговор. Потом шампанское…

– Вы против?

– Пожалуй, нет.

После второго фужера я поцеловал ее. А потом… У нее было прекрасное гибкое тело, высокая, мягкая грудь. Чувствительностью и страстностью Аля могла дать сто очков всем женщинам, которые у меня были раньше. Но дело даже не в этом. Те мгновения были просто неповторимыми, в них присутствовало нечто гораздо большее, чем просто секс. Такое, что в какой-то миг я даже готов был поверить Алиным бредням. Мне показалось, что я живу ее чувствами и мыслями, а она – моими, мы будто проникли в какие-то иные пространства…

– Мне нужно домой, – сказала Аля.

– Еще рано.

– Уже одиннадцать.

– Без двадцати. Я довезу тебя.

– Доберусь сама.

– Троллейбусы ходят редко.

– Я доберусь.

– Когда ты появишься?

– Не знаю. Как получится.

– Но ты придешь?

– Приду.

– По-моему, я люблю тебя. – Эти слова я еще не говорил ни одной женщине.

– Я тоже, – деловито произнесла она. – До свидания.

Она ушла. А я остался один. Если не считать того тепла, которое она оставила.

… Мне снился прекрасный город. Такие города бывают только во снах и в сказках. Невесомые хрустальные мосты соединяли ажурные изумрудные башни. В видимом беспорядке, за которым скрывались гармония и высшая правда, громоздились здания из всех эпох. Этот город не раз возникал в моих детских снах. Теперь он снился мне снова, и казалось, что я вернулся домой. Мой взор двигался по нему, взбирался ввысь, и обрушивался в глубины, наполненные полутьмой и тишиной. Наконец, я очутился перед огромной, уходящей к горизонту шахматной доской… Я стоял перед ней, и мне было одиноко и грустно. В этом городе не было никого. Он был прекрасен… И мертв…