Илья СТАЛЬНОВ - УДАР ИГЛЫ

Из общего тона и настроений выделялся казачий офицер со странной фамилией Перебийнос. Это был здоровенный рубака с пышными усами и ровными белыми зубами, из тех, от одного вида которых приходят в ужас солдаты, пожалуй, всех армий мира, ибо по боевым качествам казаку трудно кого-нибудь противопоставить.

Он хмурился и, наконец, произнес:

– Ох, не верится во все это. В гибели капитана чувствуется некий рок, тайна. У меня на такие случаи нюх. И я бы многое дал, чтобы сорвать покров с этой тайны. Дознаться бы, кто убийца – я бы уж нашел способ, как отомстить злодею за его поганое действо!

– Скоро нам будет не до тайн, – буркнул Вепрев. – Если этот упрямый осел паша не сдаст крепость, весело нам всем придется.

После этих слов повисло общее молчание.

Окончательно стемнело. Офицеры начали расходиться, и, наконец, остались мы вдвоем с Перебийносом. Он задумчиво тыкал ножнами сабли в тлеющие угли, от чего в разные стороны рассыпались искры. Я внимательно следил за ним. Этот человек вызывал у меня симпатию и доверие. Сильный, уверенный в себе, Наверное, верный и надежный товарищ. Может, именно в его лице я найду советчика и помощника. Ведь со смертью Терехина мне не только некому излить свою душу, но никто даже не сможет засвидетельствовать мои честность и порядочность, коли уж начнутся разбирательства по этому делу. И я решился.

– Вы сказали, что смерть Терехина – следствие обстоятельств еще более странных и загадочных, чем кажутся сначала, – проговорил я неуверенно.

– Говорил. К сожалению, это все только слова. Но как дознаться до сути?

– Для этого нужно просто иметь некоторые исходные сведения, а уцепившись за них, можно вытащить на свет Божий и остальное. Мне кажется, что тут я буду вам полезен. Равно как и вы мне. Так что, могу я и в самом деле надеяться на ваше содействие?

– Несомненно. Вот вам моя рука!

Я пожал его здоровенную, похожую на медвежью лапу, ладонь. После чего рассказал ему мою историю, опуская некоторые наиболее невероятные подробности, в том числе и первую встречу с «батюшкой». Перебийнос слушал очень внимательно, кивал, задавал дельные, уточняющие вопросы. Не видел я у него тупого недоверия и пустых сомнений.

– История несомненно презанятная, – протянул он задумчиво. – Я вам верю, но… Вы правильно говорили, что соваться с ней к нашему командованию – затея бесполезная. Где не надо – они подозрительны. А где надо быть подозрительным – донельзя беспечны.

– Я понимаю. Но что же делать? Один-то я ничего не смогу.

– Вот что, я попытаюсь свести вас с человеком, который мне многим обязан. Особа эта хоть и находится в тени, но властью обладает немалой и в таких проблемах разбирается гораздо лучше других, уверяю вас в этом.

– И кто же эта особа?

– Сначала мне придется переговорить с ним. А вы живите так, будто ничего вокруг вас не происходит, старайтесь меньше обращать на себя внимания. Пока вам ничто не угрожает, ибо в противном случае вы давно были бы мертвы…

Следующий день пролетел быстро в инженерных трудах. Плохо, что карта, точнее, новый ее экземпляр, восстановленный по оставшейся копии, все же не содержал той исчерпывающей информации о минных подкопах, как уничтоженная. Это создавало немало трудностей в моей работе. Я жил надеждой на помощь, обещанную Перебийносом, а лагерь в целом – многочисленными и самыми противоречивыми слухами. Решалось, быть или не быть штурму Измаила. Паша раздумывал над ультиматумом, предъявленным ему Суворовым, и от того, куда склонятся чаши весов, зависело, оросятся ли вскоре темные воды Дуная кровью.

Ближе к вечеру появился Перебийнос. Он отвел меня в сторонку, огляделся, высматривая, нет ли поблизости кого, чьим ушам не положено знать о разговоре.

– Я беседовал с упомянутой особой. Ваш рассказ нашел сочувствие и был воспринят всерьез. Это значительно облегчает наше положение.

– Что я должен делать?

– Учитывая деликатность дела, вам предстоит встретиться с этим человеком в укромном месте и обсудить все, после чего решить, какие конкретные действия следует предпринять. Вы готовы?

– Еще бы!

– Тогда он ждет вас в полночь за лагерем, около заросшего пруда. Запомните – лягушачий пруд.

Он подробно объяснил, как туда добраться, заставил повторить и, только убедившись, что я все понял, расстался со мной.

Оставшиеся до встречи три часа я провел в какой-то лихорадке. Примечательно, что важные встречи в этой истории происходили в полночь, но что поделаешь – время наиболее подходящее для дел тайных. Похоже, в своей борьбе я получал поддержку какого-то влиятельного лица, а значит, противостояние с таинственным врагом в одиночку заканчивалось. Груз ответственности и сомнений больше не будет тянуть меня к земле. Может, я встречусь с этими врагами' честно, лицом к лицу. Да только вряд ли – они действуют исподтишка.

Если день пролетел быстро, то теперь мне казалось, что время до предела замедлило свой бег и стрелки часов ползут еле-еле. Но вот почти двенадцать – пора! Я направился в указанное место, привычно отвечая на оклики караульных.

Лагерь я преодолел без труда, равно как и сразу отыскал место, как нельзя лучше подходящее для тайных свиданий, оно было укрыто со всех сторон и совершенно не просматривалось из нашего лагеря.

По дороге мне припомнился разговор с моим другом Осиповским. Эх, эти зимние московские ночи, которые мы коротали с Тимофеем Федоровичем, вернуть бы их, тихие и спокойные времена! Мы тогда обсуждали античную задачу об Ахилле и черепахе. Ахилл бежит за черепахой и преодолевает половину расстояния, но остается еще половина. Он пробегает еще половину, но остается тоже половина. Отсюда вывод – он никогда не достигнет, как бы быстро не передвигался, медленную черепаху.

– В этой абсурдной загадке есть не только математический казусный смысл, но в некотором смысле философская назидательность. Ведь так и мы, обычные люди, стремимся к каким-то неясным или вполне оправданным целям, идем по пути совершенствования, но, ограниченные своими возможностями, общественными условиями, табу, никак не можем перешагнуть черту, обогнать свою черепаху. Для этого необходим полет, стремление и возможность преодолеть магию чисел, стремящихся к уменьшению. Тогда мы выходим на новый участок пути, и там… Там маячит уже другая черепаха. Но это все-таки уже не та черепаха, и мы совершили невозможное…

Эти слова врезались в мою память. Осиповский почему-то считал, что мне удастся преодолеть «магию исчезающих чисел» и выйти к новым горизонтам, увидеть этот мир иным, отличным от привычного. Сейчас у меня возникло неясное ощущение, что я приближаюсь к своей черепахе. И эта встреча – еще один важный шаг.