Алексей Фомичев - Правила чужой игры

Говорят, президент, узнав о количестве арестованных, был в шоке. Он и не предполагал, что столько людей работают на противника. Особенно его потрясло, что среди предателей оказались люди из важных сенатских комиссий.

Политическая группировка, одним из лидеров которой был Авьялин, не смогла отказать себе в маленьком спектакле. Аресты в сенате произошли после того, как по телевизору показали сюжет из «Белого Дома» – тюрьмы особого режима, где приводили в исполнение смертные приговоры. Главным героем сюжета стал Капрал. Вернее, его труп.

«…Сегодня в одиннадцать часов утра был приведен в исполнение приговор столичного суда в отношении гражданина Наприна Витольда Ратиборовича, более известного под кличкой Капрал. Напомним, что Наприн был осужден за изнасилование несовершеннолетней Екатерины Авьялиной и убийство Вадима Авьялина. Приговор привел в исполнение брат покойного Герман Авьялин. Способ казни – расстрел…»

Показали труп Капрала. Тот лежал на спине, запрокинув руки за голову. В центре лба аккуратная дырочка, небольшая струйка крови стекла по виску на пол.

Все было сделано по правилам, в аристократическом духе. Пистолет, выстрел, пуля в лоб… По телевизору выглядело именно так. Специалисты поработали…

Капрала сенатор забил ногами. Насмерть. Он гонял его пинками по камере, не давая встать. Переломал все кости, порвал селезенку, опустил почки, разбрызгал яйца. Более‑менее уцелело лицо. Врачи просили. Мол, трудно потом гримировать. Труп обрядили в спортивный костюм, положили в центр камеры и придали пристойный вид. И сняли для телевидения.

А сразу после этого в сенате выступил Авьялин. Негромким, траурным тоном поведал о факте кровной мести, повторил, что является сторонником отмены такого обычая, и напомнил, что в Ругии законы соблюдают. И что это касается всех. Вне зависимости от географического расположения и занимаемой должности преступника. Последние слова произносились уже не траурным тоном, а резким, жестким голосом. И смотрел сенатор в глаза предателям, которых вязали прямо в зале совещания.

Авьялин имел право на небольшой спектакль. После всего, что пережил.

– …Прищемили им хвост, – уловил я последнюю фразу Дорича.

Тот немного остыл, сел напротив и провел платком по лбу.

– Жарко сегодня… Теперь будет проще.

– Не думаю, что вы взяли всех. Особенно здесь, на полуострове. Иначе бы боевики не реагировали так своевременно на действия «Волода» и спецназа.

– Да, – немного подумав, кивнул Дорич. – Мы хоть и почистили приграничные районы, но всех, ясное дело, не выявили. Но с другой стороны, те, кто уцелел, не обладают достаточной информированностью. Иначе бы не гадали, кто поработал в Зоне.

Я скупо усмехнулся.

Вторая по популярности тема в газетах и на телевидении – «Кто захватил Капрала?». Ох и набрехала четвертая власть… «Волод», армейский спецназ, секретные подразделения министерства вооруженных сил – версий хватало. Были и совсем экзотические. Одна европейская газета предположила, что акция – дело рук германской ГСГ‑9 [17]. Мол, раз Германия дружит с Ругией, ее канцлер мог помочь и послать своих спецов. Другая газета предположила, что Капрала продали за два миллиона долларов главари Зоны. Третья дошла до того, что Авьялин лично с несколькими друзьями летал на границу и захватил кровника. Даже Дора в своей «Хронике» упомянула о захвате. Не скрывая радости по поводу удачного захвата, она предположила, что здесь замешаны тайные структуры госбезопасности. Какие бы были у нее глаза, если бы она узнала, что акция – дело рук ее давнего знакомого? Кстати о предположениях…

– Кто, кроме вас, знает о моем взводе?

– Я, мой помощник по военизированным формированиям полиции региона и… теперь сенатор.

– Значит, три человека. Отлично. Сенатор будет молчать…

Дорич вопросительно глянул на меня.

– Я не хочу, чтобы о нашем существовании кто‑нибудь знал. Меньше рекламы – выше эффективность работы.

Комиссар задумчиво почесал подбородок.

– Я не стал тебе сразу говорить. – Он глянул на часы. – Хотел подождать пока… и сделать сюрприз. Теперь скоро.

Вид у него был загадочный. Несколько озадаченный таким поворотом, я ждал продолжения, но комиссар молчал.

– Что вы имеете в виду?

– Погоди, сейчас сам увидишь… – Он смолк, повернул голову к двери. – Ага, вроде он…

Дорич подошел к входу и открыл дверь. В этот момент на пороге показался Авьялин. Оба‑на! Вот так сюрприз! Я встал, растерянно переводя взгляд с одного на другого.

– Ну, здравствуй, лейтенант! – Сенатор подошел вплотную и обхватил меня за плечи. – Рад тебя видеть!

– Я тоже… – проговорил я, озадаченный чересчур теплым приемом.

Сейчас Авьялин выглядел совсем иначе, чем в тот момент, когда мы расставались на границе Зоны и Ругии. И иначе, чем во время выступления по телевизору. На лице выражение радости, на губах легкая улыбка. Морщинка над переносицей пропала, из глаз исчезло напряжение.

– Да садись, чего встал. Не на параде.

Он первым сел на диван, жестом пригласил сесть рядом. Дорич устроился на стуле возле стола, довольно глядя на нас.

– Аскольд, где рюмки? Отметим встречу.

Дорич достал из бара бутылку коньяка, три рюмки, тарелку с сахаром и дольками лимона. Развернул обертку шоколада. Наполнил рюмки.

– Ну, давай. За встречу. И за тебя.

– Благодарю…

Я изумленно наблюдал, как сенатор опрокинул в рот пятьдесят граммов, с удовольствием откусил дольку лимона, обваленную в сахаре. Потом тоже выпил. Коньяк у комиссара был отменным. Впрочем, иного тот не пил.

– Хорошо! – Авьялин потер руки, потом снял пиджак, стащил галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Глубоко вдохнул. – Уф‑ф… По такой жаре в пиджаке – мучение. Жаль на заседания у президента иначе не ходят.

– В чем же дело? – дернул краем губ Дорич. – Подай записку с предложением пересмотреть правила этикета. Будете заседать в футболках.

– Хорошая идея. К этому все и идет. Радомилов хочет упростить правила. Разумеется, для узкого круга лиц.

Видимо, на моем лице отразились все мысли о происходящем, потому что сенатор вдруг фыркнул, хлопнул меня по плечу.

– Не напрягайся! Сейчас неформальная встреча и нет надобности вставать по стойке «смирно». Мы с Аскольдом давно знаем друг друга. А ты… – Авьялин согнал улыбку с лица, построжал. – Ты, Артур, дважды вытаскивал меня из переделок. И теперь я дважды твой должник. А я не привык не отдавать долги.

Насколько я понимаю, такие слова из уст сенатора означают одно – теперь я имею такую «крышу», что никто здесь меня не тронет. И не помешает.

– Так что любая твоя просьба, любое дело…

Только скажи. Сказать нужно. То, что и положено говорить в подобных ситуациях.