Михаил Медведев - Командировка во Вселенную

— Вход на звездолет разрушен. Робот-санитар не сможет проникнуть внутрь на своей тележке. Кроме того, он не приспособлен для перемещения по пересеченной местности.

— Он может набросить на меня лассо прямо от входа и вытащить наружу.

— Это — робот, а не охотник за горными козлами, — резонно заметил кибер.

— У тебя должны быть еще какие-то самодвижущиеся механизмы, которыми ты управляешь на расстоянии, — не унимался Пацик. Умирать ему очень не хотелось, а умирать так глyпo было вдвойне противно.

— Есть танк, — сказал кибер.

— Продолжай.

— Есть два робота-уборщика, автопогрузчик и полсотни микророботов для ремонта электрических цепей в труднодоступных местах. Еще есть боевой робот без аккумуляторов.

— Так-так-так, — забормотал Пацик, рождая новую идею. — Автопогрузчик в шлюзовую камеру проехать не сможет, — рассуждал он.

— Исключено.

— Отлично! А если танк пробьет для него проход?

— Исключено.

— Почему? — удивленно и обиженно взвыл Пацик.

— Это подбитый танк. Он полностью неисправен и нуждается в ремонте. Кстати, я вам предлагал по дороге залететь на сервисную базу, — мстительно напомнил Гедабас.

— Мы спешили. — Огорченный Скабед затих на несколько минут. Этого хватило, чтобы придумать новый план, — Гедабас…

— Да, господин Пацик.

— Какой максимальный груз могут переносить микророботы?

— Тридцать грамм, не больше. Они не смогут вытащить вас со звездолета. — Киберу уже надоело отвечать на вопросы обреченного на смерть командира, и он начал подумывать о том, что устав не запрещает покинуть хозяина, если тот однозначно не имеет ни малейшего шанса на спасение.

— Гедабас, слушай приказ, — торопливо заговорил Пацик, который тоже вспомнил этот пункт устава. — На каждом микророботе ты установишь автоматический шприц. Он весит двадцать грамм. Каждый шприц ты зарядишь десятью кубиками зомбатора. Микророботов ты переправишь по гиперпереходу. Они доползут до меня и сделают инъекции. Шприцы сработают сами. Достаточно дотронуться иглой до кожи.

— Для того чтобы ваше тело начало двигаться, потребуется не меньше пяти литров препарата.

— Пусть роботы сделают по десять рейсов! Всего их пятьдесят, значит, должно хватить.

— Вы — гений, господин Пацик, — восхищенно пророкотал кибер. — Только вы могли придумать такое. Вы — гений!

— Никогда в этом не сомневайся, тупая железяка, — самодовольно ответил Пацик. — Приступай к работе.

Тренированная психика капитана Корнеева не была рассчитана на такие сверхчеловеческие перегрузки, как женский плач. Поэтому, когда ему удалось наконец довести рыдающую Элеонору до медицинского кабинета, он сам находился на грани истерики. Обрадовавшись возможности несколько минут не бормотать успокоительные заклинания, а заняться чем-нибудь еще, Че-Че усадил ее в кресло и задраил дверь. Потом он несколько раз сменил воздух во всех госпитальных помещениях. Аппаратура позволяла сделать медпункт полностью изолированным от всего остального корабля. Убедившись в том, что ядовитый воздух звездолета не может больше повредить им, Корнеев с опаской приблизился к Элеоноре. Она немного успокоилась и уже не рыдала так сильно. Только изредка хлюпала носом и смотрела на капитана покрасневшими от слез глазами.

— Займемся твоим лицом, — сказал Че-Че. — Если сейчас не зафиксировать перелом, последствия могут быть очень печальными.

Элеонора молча кивнула, и Корнеев приступил к болезненным манипуляциям с ее носом. Вначале девушка стойко сносила все процедуры, но через некоторое время она устала терпеть и начала ерзать в кресле, мешая Че-Че наложить скобы. Он старался успокоить ее, обещая поставить красивые зубные протезы, если она будет хорошо себя вести. Но похоже, что его посулы огорчили Элеонору больше, чем сломанный нос. Она начала шипеть, плеваться и поливать матерной бранью всех криворуких врачей Галактики. Слова ее были не просто гадкими, но порой и обидными настолько, что Че-Че начал подумывать: не наложить ли ей гипс на всю голову, чтобы заткнуть фонтан сквернословия. Оставить только дырки для глаз и дыхания. Но потом решил, что извергаемые Элькой многоэтажные ругательства действуют на нее лучше любого обезболивающего и, кроме того, не дают никаких побочных эффектов. Если не считать, что самому доктору очень хочется задушить свою пациентку.

Че-Че пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя пропустить всё мимо ушей. Он наложил Эльке скобу, шину и стерильную повязку. Теперь девушка напоминала злобного поросенка с перебинтованным пятачком, но ее здоровью и красоте больше ничего не угрожало. Корнеев полюбовался на свою работу и мысленно похвалил себя.

— Готово, — сказал он, вытирая руки о рубашку.

— Рассказывай, гестаповец, что ты вчера открыл нового в медицинской науке, — потребовала Элька. — Как мы можем оживить Жака и всех остальных?

Похоже, что в ее голове могла уместиться только одна мысль — воскресить любимого. И эта мысль не пускала внутрь черепной коробки никакие другие идеи, размышления или сомнения. А если и пускала, то на очень короткий срок. Че-Че подивился ее одержимости и необычайной легкости, с которой она меняла душевный настрой.

— Популярно объяснить, боюсь, не получится, — сказал Че-Че и присел на корточки рядом с девушкой.

— Не глупее тебя. Пойму.

— Хорошо, — легко согласился Славик. — Я установил, что если минерализовать тетрамин фталия в присутствии эмульгированного сиккатива, адсорбировать полученный состав адреномиметином — сойдет и обычный эфедрин, который водится в местной аптечке, — то можно получить настоящий бета-дофамин. Им-то я и собираюсь заменить катехоламиновый хромафин, разрушаемый при разморозке организмов.

— Понятно, — невозмутимо сказала Элеонора. — У тебя все компоненты в наличии?

— Конечно, — кивнул Че-Че. — Только на всех, как это обычно бывает, не хватит. Эфедрина маловато. Десять ампул здесь и десять на яхте. Я разобрал там всю аптечку и наизусть помню ее содержимое.

— Достаточно двух ампул, — категорично заявила Элеонора. — Одна — чтобы проверить твое открытие на каком-нибудь не очень ценном члене экипажа, а вторая — оживить Жака. Остальные подождут. Кстати, эфедрин — знакомое слово. Покажи-ка мне это лекарство.

— Обычный аптечный товар. — Че-Че подошел к столику, на котором накануне разложил медикаменты в идеальном порядке.

Передвинув несколько склянок, он вдруг напрягся, низко склонился над грудой упаковок и раздраженно начал перебирать их.

— Не может быть, — сказал он.

— Ищи, — потребовала Элеонора и едва заметно поежилась. — Кто был здесь вчера, когда ты работал?