Михаил Медведев - Командировка во Вселенную

— Тогда лучше замкну тебя на лампочку.

Мульетта подошла к архаичному по конструкции аппарату искусственного вентилирования легких, сбросила его со стойки на пол и, ловко орудуя длинным ногтем, отвинтила заднюю крышку. Затем она самым решительным образом вырвала из прибора пучок проводов и начала зубами сдирать с их концов изоляцию, чтобы скрутить потом короткие обрезки в одну длинную жилу.

Слава с удовольствием наблюдал за ее резкими порывистыми движениями. И совсем не так, как доктор смотрит на выздоровевшего от его лечения пациента, а с другим, слишком живым для железного человека интересом. Он даже не сказал ей о том, что видит ее, опасаясь, что она застесняется и оденется.

Мульетта изготовила провод, изолировала концы и подключила электричество к аварийным контактам робота. Но напряжение было слишком маленьким, и нужно было ждать несколько часов, пока зарядятся конденсаторы. Тогда он сам сможет шевелиться и сам займется своей починкой.

Че-Че по-прежнему был подключен к бортовой системе оповещения и мог не только говорить, но и слышать всё, что происходит на «Эльсидоре». Когда провод для его подключения к лампочке был уже готов, Слава услышал шаги.

— Госпожа Кронк, сюда идут, — сказал он.

— Кто? — Девушка испуганно застыла на месте.

— По-видимому, те, от кого я должен тебя спасти. Имперские солдаты. Они уже увели Элеонору. Я не хочу, чтобы то же самое произошло и с тобой. Ложись на операционный стол и приладь трубочки обратно к своему телу. Постарайся, чтобы они приняли тебя за мертвую. Если ты сейчас убежишь — они догадаются, что ты ожила, и обыщут корабль.

Девушка немедленно занялась выполнением инструкций, на ходу задавая вопросы:

— Откуда на «Эльсидоре» имперцы?

— Из джунглей.

— Каких джунглей? Откуда в космосе джунгли?

— «Эльсидора» разбилась, а планета, на которую она упала, покрыта джунглями. Тихо! Умри!

Шаги раздавались уже совсем рядом. Тяжелые сапоги уверенно ступали по железному полу корабельных коридоров у самых дверей медпункта.

Штаб имперцев, чудом спасшихся со взорванного крейсера, размещался в двухэтажном бревенчатом срубе на опушке леса. Вокруг располагались ангары, казармы и склады. Удивительно, сколько зданий успели построить трудолюбивые подданные Империи с тех пор, как Элька, Витя и Дэн испытали на них новое оружие мусорщиков. Получилась целая улица, с одной стороны ограниченная штабом, а с другой — тюремной избушкой.

Угрюмый, что-то жующий солдат провел Элеонору через всё поселение к небольшому домику, который прилепился к зданию штаба и напоминал по внешнему виду сарай без окон. Сильным тычком в спину имперец втолкнул девушку внутрь и быстро закрыл за ней дверь, как будто боялся, что из сарая выскочит опасный хищник. Железом по железу лязгнул засов. Элька оказалась в темноте и некоторое время, опасаясь пошевелиться, ждала, пока глаза привыкнут к скудному освещению. Свет проникал сюда только через узкие щели в стенах.

По клокочущему сопению она определила, что в комнате есть кто-то живой, но кто он и почему молчит, было совершенно непонятно. Элька затаила дыхание: за дверью отчетливо чавкал солдат, конвоировавший ее сюда. По улице протопал, лязгая броней, отряд имперцев, а в углу раздавалось все то же пугающее сопение.

Девушка шумно сглотнула застрявший в горле комок и изо всех сил напрягла глаза. Только через минуту она сумела разглядеть силуэт человека, сидящего в анатомическом кресле. Словно догадавшись, что Элеонора его увидела, он заговорил:

— Прошу прощения, мадам Дкежрак, за непривычный для вас полумрак, — голос оказался неожиданно приятным и мелодичным, почти ласковым, — но на планете, где я имел счастье родиться, недостаток света — это норма, и я стараюсь по мере возможности избегать прямых солнечных лучей. Присаживайтесь, прошу вас.

Элеонора ощупью нашла предназначенное для гостей сиденье и облокотилась на вертикальную, как у королевского трона, спинку. В ту же секунду она почувствовала, что на ее лоб опустилось металлическое кольцо.

— Зачем это? — испуганно спросила она, вжимая голову в плечи.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, оборудование в полной исправности, — успокоил ее невидимый собеседник. — Не откажите в любезности, положите ваши руки на подлокотники, а ноги поставьте на подставку.

— Зачем?

— Специальные захваты автоматически зафиксируют ваше тело, — участливо пояснил прячущийся во тьме человек.

— Я не хочу!

— Поверьте, мадам Элеонора Дкежрак, если вы это сделаете сами, будет лучше для нас обоих. Мне не придется вставать со своего удобного кресла, а вам испытывать лишнюю боль и унижение.

Эля увидела, как в темноте блеснули два кроваво-красных зрачка. Закусив губу, она выполнила приказ. Холодное железо мягко сжало кожу на запястьях и лодыжках.

— Кто вы? — пролепетала она.

— Никто, — охотно отозвался собеседник. — Я никогда и никому не говорю своего имени. Не хочу, чтобы люди, имевшие со мной дело, поминали его в своих проклятиях.

— Что вы? — упавшим голосом спросила она.

— Я штатный палач имперского крейсера серии буки-3149-ерс. Я заранее прошу вас не держать на меня зла за те страдания, которые я вам причиню. Это моя работа, и за нее хорошо платят, а у меня семья. Вы знаете, как трудно сейчас в Империи прокормить шестерых детей?

— Я вас прощаю, палач Никто. — Элеонора интуитивно начала сложную психологическую игру. — Прощаю во имя ваших детей, ибо нет во Вселенной чувств, священнее родительских.

На самом деле девушке хотелось визжать и вырываться. Плакать и умолять о пощаде, но ее тонкий неженский ум подсказывал: христианское всепрощение в этой ситуации может оказаться полезнее спрятанного в рукаве стилета, которого у нее всё равно нет, как, впрочем, и истинного всепрощения. Ей было глубоко плевать на отпрысков штатного палача. Возможно, она бы даже не отказалось при случае передушить их всех собственными руками.

— Искренне благодарю вас, госпожа Дкежрак, и прошу вас сказать, какую боль вы переносите хуже всего. Тогда мне не придется проводить тестирование.

«Один — ноль», — Элька поздравила себя с маленькой победой.

— Я ненавижу, когда меня шлепают ремнем по заднице, — заявила она.

Будто маленькая кислотная бомба взорвалась у нее в груди. Жидкое пламя заполнило сердце и легкие. Мышцы судорожно напряглись и мелко затрепетали. В глазах распустились розовые бутоны, прорастая шипастыми стеблями сквозь подкорку мозга. Боль длилась вечно.

— Зубы! Я боюсь зубной боли! — заверещала Элька, когда судорога, сжавшая челюсть, немного отпустила ее.

Боль провалилась в бездну, оставив тяжело дышащую девушку в объятиях бездушного пыточного аппарата и его властелина, господина Никто.