Михаил Медведев - Командировка во Вселенную

Доктор стоял у книжной полки и занимался изучением медицинской литературы. Способ изучения был несколько необычным, но Виктор подумал, что для человека, состоящего на службе всесильной Империи, методика вполне нормальна. Че-Че брал с полки книгу и быстро пролистывал, потом ронял ее на пол и брал следующую. Горка толстых томов уже достигла коленей Славика. Лишь один он отложил в сторону. «Практическое зомбирование», — прочитал Виктор серебристое тиснение на обложке. «Надо будет ознакомиться на досуге, — решил он. — Должно быть, занятная книжица». Вообще, Витя испытывал некоторую слабость к медицинской литературе. Самой страшной книгой, которую ему довелось прочитать, было подробное руководство по ампутации нижней челюсти. Поверхностно изучив технологию применения разнообразных пил, фрез, сверл, скальпелей и ярко представив, как всё это выглядит в реальности, он не мог спокойно спать три ночи и стал с большим скепсисом относиться к попыткам Стивена Кинга запугать читателей.

— Что-нибудь нашел? — спросил Виктор у доктора, устраиваясь в зубоврачебном кресле и неодобрительно разглядывая бормашинку.

— Ничего хорошего. — Че-Че бросил на пол последнюю книгу. — Попробую еще поискать в компьютере, но боюсь, что не смогу сообщить Элеоноре ничего утешительного.

— Дэн говорил, что они вполне удачно разморозили корабельного кота.

— Во-первых, кот замерз, пребывая в добром здравии, а экипаж, как рассказала Элька, находился в глубокой коме, прежде чем попал в холодильник. — Че-Че склонился над грудой медикаментов, высыпавшихся из разбитого шкафа, и начал отбирать какие-то пузырьки, коробочки, ампулки и составлять их в аккуратный рядок.

— А во-вторых? — спросил Виктор, не дождавшийся продолжения объяснений.

— Нервная система кота достаточно проста и на девяносто процентов регулируется инстинктами и только на десять приобретенной в течение жизни информацией.

— Ну и?..

— При глубокой заморозке, а если быть точным, при разморозке по той методике, которой пользовался корабельный врач, вся приобретенная информация теряется. У кошек, особенно у домашних, которые всю жизнь остаются котятами, это не играет существенной роли, а вот для людей отсутствие жизненного опыта весьма критично. Инстинктов у нас крайне мало.

— Значит, у всех, кого мы разморозим, будет полная амнезия?

— Да. Мы достанем из холодильника существа не сложнее турнепса. В психическом отношении.

— Бедная Элька. — Виктор сжал ладонями виски. — Она этого не переживет.

— У меня есть некоторые задумки. Гридерская фармакология очень интересна и поучительна, но, чтобы узнать, как она подействует на гуманоидов разных типов, нужно ставить опыты. Много бесчеловечных опытов на людях. — Че-Че сгреб с пола отобранные лекарства и перенес их на стойку рядом с операционным столом. — Так что иди за санкцией к нашей начальнице. Спроси, сколько мусорщиков мне можно угробить перед тем, как я смогу гарантировать успех разморозки Жака. Я пока поищу скафандр. Надо добыть из вашей морозилки первое тело для эксперимента.

С тяжелым сердцем Витя дошел до Элеоноры. Долго объяснять ей ситуацию не пришлось. Вердикт командира был прост и жесток, как сама жизнь: Жака и Дифора пока не трогать. Со всеми остальными капитан может поступить по своему усмотрению. Если очень нужно, то пусть потрошит и Дифора.

Виктор, переступив через себя, согласился с людоедским приказом, хотя и подумал, что, наверное, поторопился, содрав со своей груди свастику. Только фашисты ставили опыты на живых людях! Но если посмотреть с другой стороны, экипаж «Эльсидоры» — это груда замороженных овощей. Они мало чем отличаются от мертвых. Пожертвовать несколькими трупами для того, чтобы вытащить с того света остальных, вполне допустимо и даже не очень противоречит христианской морали.

Когда Витя вернулся в медпункт, всё уже было готово к операции. Похоже, Че-Че не сомневался в том, что санкция на убийство будет получена. Тело незнакомого Виктору матроса, покрытое слоем инея, лежало на операционном столе.

— И каков будет приказ командира? — поинтересовался Че-Че.

— Можешь убить всех, кроме капитана корабля и хозяина.

— Отлично. Будешь мне ассистировать.

— Я не умею. — Виктор попытался увильнуть от неаппетитной миссии.

— Делай то, что я скажу, и всё будет в порядке, — не терпящим возражений тоном потребовал Корнеев. — Только не трогай пока тело. Оно очень холодное. Можешь получить ожог.

— Благодарю за заботу. — Витя взял протянутую ему лампу и направил свет туда, куда указал Слава.

— Размораживаем, — прокомментировал капитан.

— И долго мне так стоять? — недовольно спросил Виктор.

— Минут двадцать. Это микроволновое излучение. Прогревает организм одновременно по всей глубине тканей.

Совесть не прекращала мучить Виктора. Ему не нравилось участвовать в оживлении человека, обреченного на растительное существование, но отказаться или помешать этой процедуре он не мог. Если не позволить Че-Че проводить жестокие опыты, тогда всё зря. Зря он убивал на Земле, зря погиб Элькин муж, зря страдает Дэн, а если хорошо подумать, то и вся жизнь в помойную яму.

— Послушай, док, ты знаешь, что такое клятва Гиппократа? — Виктор понимал, что издевательство над ближним — это лучший способ избавиться от угрызений совести.

— Я ее не давал. — Че-Че легко парировал Витин выпад. — А ты читал инструкцию по сборке торпедных взрывателей?

— Нет. А при чем тут это?

— А при том, что каждая строка в этой книжице написана кровью. Кровью невинных людей. По непредвиденным причинам устройство срабатывало у них в руках во время сборки, и в инструкцию добавляли новый пункт. Сейчас мы идем той же дорогой.

«В ад», — добавил про себя Виктор.

Че-Че между тем наполнял шприцы разноцветными жидкостями из ампул. Лицо замороженного матроса, до этого белое и снежно-блестящее, стало матово-тусклым и посерело. Че-Че осторожно пощупал кожу на его щеке и велел Вите выключить лампу. Затем он положил руку на лоб больного и проверил пульс, которого не могло быть. Все эти действия он проводил скорей всего не для того, чтобы выяснить самочувствие своего пациента, а для облегчения психологической участи побледневшего Виктора, который не мог отвести глаз от вмятины на щеке матроса, оставленной пальцем Че-Че.

— Мышечная ткань потеряла упругость, — прокомментировал Корнеев, размышляя о том, не вколоть ли транквилизатор своему ассистенту. — Температура нормальная, сердце не бьется. Будем будить сердечную мышцу, — сказал он и с размаху ударил матроса кулаком в грудь.

— Может, поищем дефибриллятор? — дрожащими губами спросил Виктор.

— Не люблю сложную технику.