Фиона Макинтош - Предательство

— Как пожелаешь, моя сладкая девочка. Я знаю одно: сегодня я смогу получить от твоего восхитительного свежего тельца все, чего захочу. И если ты желаешь смерти сильнее, чем меня, ты ее получишь. Это самое меньшее, чем я могу вознаградить тебя за услуги.

Он поставил бокал на стол и с радостью заметил, как она вздрогнула.

— А потом, Элисса… тебя ведь так зовут, верно? Потом я буду пытать твою любимую бабушку — до тех пор, пока она не умрет. Надо непременно отблагодарить ее за то, что она помешала нам сегодня днем.

Девушка сжалась, словно хотела исчезнуть внутри собственного платья, и Гот расхохотался. Жалкая маленькая дурочка! И она еще пыталась бросить ему вызов!

— А теперь давай снимем с тебя эту крестьянскую одежду, моя дорогая.

Инквизитор двумя шагами пересек комнату, вынул из поясных ножен нож и коротким движением разрезал ей блузку и исподнее, оцарапав кожу. Показалась кровь. Порез был неглубоким, но очень болезненным, и Гот знал это. Элисса изо всех сил прикусила губу, чтобы не закричать. Всю свою боль она вложила в мысленный крик, обращенный к единственному человеку, который мог ее услышать. В том, что он услышит, Элисса не сомневалась.

В этот миг Саксен Фокс выходил из «Снопа пшеницы», и на его лице была написана мрачная решимость: клук твердо вознамерился оторвать Инквизитору голову… или что-нибудь еще. Но когда в ушах акробата зазвучал вопль Элиссы, он споткнулся от неожиданности.

«Где ты, Элисса?» — крикнул он в ответ.

По правде сказать, он почувствовал облегчение. Значит, она все-таки жива.

Жива — но в опасности.

Пока Гот притворно сетовал на свою неловкость и выражал сочувствие, Элисса рассказала Саксену, где оказалась — ей удалось запомнить дорогу.

«Поторопись, летун, — сказала она, глядя, как Гот слизывает капельки крови с ее груди. — Я в шаге от смерти».

Потом Саксену показалось, что невидимая веревка, натянутая между ними до предела, лопнула. Он не знал, что в этот миг зубы Инквизитора впились в нежный сосок девушки. Какой-то миг Элисса не чувствовала ничего, кроме безумной боли.

А потом заставила себя отправиться на поиски Цветов.

Этому ее научил Тор. Ты постепенно уходишь в себя и в конце концов перестаешь замечать окружающий мир, а вокруг разливается ослепительно яркое радужное сияние. Тор почему-то назвал это «Цвета». Правда, у Элиссы цвет получался только один — Зеленый, покойный и нежный. Но ей там нравилось. И теперь она вновь устремилась в Зелень. Это было единственное место, где можно было скрыться от Гота. Использовать против Инквизитора волшебство было не только бессмысленно, но и опасно: он носил перстень с камнем, который отражал подобные удары, направляя их обратно. Вообще-то, камень должен был сообщать Готу, что поблизости творится волшебство, однако сейчас ничего такого не происходило. Почему? У Элиссы не было ни времени, ни желания ломать над этим голову. Погружаясь в Зелень, она думала лишь об одном: пусть Саксен найдет ее раньше, чем Готу надоест эта игра. И еще она вспомнила Тора. Как жаль, что не он возьмет ее девственность.

Вкус крови привел Инквизитора в возбуждение. Сначала он собирался подольше подразнить и помучить девчонку. Но она слишком разозлила его, а кровопускание будило в нем похоть. Вожделение не оставляло времени для игр. Как она хороша в своей наготе! Отрицать это было невозможно.

Гот сорвал ленту, которой были перехвачены волосы Элиссы, швырнул девушку на соломенный тюфяк, и золотые локоны разметались во все стороны.

— А теперь, моя красавица… — пробормотал Инквизитор… и вдруг с гневом обнаружил, что жертва больше не сопротивляется. Ее тело безвольно обмякло, глаза были закрыты. Именно борьба придавала удовлетворению особый вкус. Вне себя от ярости, Гот с силой хлестнул Элиссу по щеке.

Уже погруженная в Зелень, Элисса знала, что ее тело страдает, но ничего не чувствовала. Она словно плыла по течению в ожидании освобождения — каким бы оно ни было.

— Сука! — заорал Гот.

Он ударил девушку кулаком в живот, потом вскочил и принялся пинать ее ногами. Но на лице Элиссы не дрогнул ни один мускул. Казалось, смерть, которой она так желала, уже наступила, и лишь легкий румянец указывал на то, что это не так.

С каждым пинком Инквизитор распалялся все сильнее. Вожделение затмевало рассудок. Он должен сделать это прямо сейчас. Если подождать хоть мгновение, его семя зальет этот омерзительный тюфяк и женщину, лежащую на нем, но не достигнет ее лона.

Он почти сорвал с себя одежду, представил, как выглядит его покрытое шрамами тело, и усмехнулся. Женщины просто не могли на него смотреть. Жаль, что эта девка, эта тварь его не видит. К счастью, огонь не коснулся его чресел и той плоти, что сейчас восставала, трепеща от нетерпения. Через миг она вошла в лоно Элиссы, без усилия прорвав тонкую преграду. Однако этого было мало, чтобы утолить ярость. Ему хотелось боли, криков… а их не было.

В тот миг, когда Гот уничтожил ее девственность, спасительная зеленая пелена вдруг растаяла, и взгляду Элиссы предстала странная картина.

Два существа- не люди, не животные, нечто среднее, очень странное. Смеются. Куда-то тянутся. Куда? И где это происходит? В лесу? Нет… вот какая-то чудесная поляна, окруженная деревьями. Цветы, каких она в жизни не видела, кивают головками от легкого дуновения ветерка, словно купая лепестки в солнечных лучах. На миг Элиссе показалось, что она чувствует их упоительный аромат. По гладким камням, у корней могучего старого дерева, бежал ручеек, солнце рассыпало в нем тысячи блесток. А под деревом, обнимая друг друга, сидели мужчина и женщина. Они были удивительно красивы: она — с молочно-белой кожей и соломенными волосами, он — крепкий и смуглый.

Потом Элисса увидела, как одно из странных созданий поднимает что-то с земли. Вот оно чуть повернуло лапу-руку, и девушка увидела, что оно держит младенца. Элиссу передернуло, и тут ребенок заплакал — так жалобно, что разрывалось сердце. Воры со смехом бросились наутек, унося ревущего младенца.

Она увидела, как мужчина и женщина обернулись. Они были потрясены, но даже не попытались броситься в погоню. Почему? Элисса хотела догнать похитителей, но не могла сдвинуться с места. И тогда она закричала.

О теперь это больше похоже на истину, подумал Инквизитор, с яростью вбиваясь в ее лоно. Теперь она поймет, каково это — перечить ему. Вопли ужаса ласкали его слух, подстегивали его похоть.

Ему следовало услышать кое-что еще. Лишь когда могучая рука оторвала его от девушки и швырнула в угол, Гот понял, что их уже трое. Миг спустя он ударился затылком об стену и лишился чувств. Последние капли мутной беловатой жидкости все еще вытекали из его природного орудия пыток.