Сергей Подгорных - Тутанканара – тот, кого остановить невозможно

Вообще-то, контрабандистам ни к чему все это – работорговля, похищение людей. Контрабандисты неплохо зарабатывают своим ремеслом и ценят хорошую репутацию. Если у людей такого толка может быть хорошая репутация. Но определенный авторитет у них имеется. Свой кодекс чести и порядка. Оно и понятно – если станет известно, что люди, воспользовавшиеся их услугами, начнут исчезать, появляясь потом на рынках работорговли, то их бизнесу, быстро придет конец.

К тому же сейчас происходило не обычное похищение людей. Насколько я мог судить, все в нашей группе нелегалов были гражданами Галактической Федерации. А Федерация очень не любит, когда похищают ее граждан. Настолько не любит, что может разнести целую планету ради спасения одного-двух заложников. И это не громкие слова. Я сам участвовал в нескольких подобных операциях. Когда ради спасения десятка граждан Федерации были задействованы силы планетарного масштаба. Федерация своих в обиду не дает. Работорговцам куда легче и проще похищать людей с отсталых, развивающихся планет. Например, с Земли. Проблем, как правило, при этом бывает у них гораздо меньше. Правда, и за рабов с этих планет денег на торгах они получали тоже меньше. Работорговцы принялись рассматривать свой улов. – Темпокамер у нас только пятнадцать, так что лишних в утиль, – отдал команду один из них – на вид крепкий парень лет двадцати пяти. Со свирепым выражением лица и, судя по всему, старший в этой шайке.

– Отстой, надо было брать больше темпушек, – отозвался молодой работорговец, раздвигая ножом зубы одному из варнавалийцев. – Всех бы и взяли.

– На кой мне это дерьмо! – зло ответил Отстой и резко добавил: – С гнилыми зубами не брать.

Работорговец едва успел отвести руки от несчастного варнавалийца, как голова того взорвалась, словно перезрелый фрукт аги. Отстой спокойно сунул энергопистолет обратно в кобуру.

– Выбросишь в Пустоту, – отдал он команду тому, что осматривал зубы убитого.

– Куда? – не понял неопытный работорговец, который был, очевидно, из новеньких.

– В открытый космос, болван! Пустота тебе в рот! – выругался Отстой и громко повторил приказание для всех.

– Дерьмо не брать! Кто проглядит, три шкуры спущу.

Отвратительная сцена убийства варнавалийца явно развеселила Крота. Он, криво улыбаясь во всю ширину своего мерзкого лица, подошел к главарю работорговцев.

– Отстой, ты в своем амплуа. Качественный товар. Почти никакого брака.

– А ты как думал, Крот? Надо держать марку. За это и уважают “Крысоедов”. И цену за наших рабов дают самую высокую.

– Знаю, знаю. Товар у вас всегда отборный, – польстил Крот и тут же, вкрадчиво глядя в глаза Главаря работорговцев, добавил: – У меня к тебе дело. Отстой.

– Чего еще? – выпятив нижнюю губу, от чего его и так жестокое выражение лица стало вообще отвратительным, подозрительно спросил работорговец.

– Вон там видишь подругу? – вкрадчиво ответил Крот, кивнув в сторону Майи. – Уступи ее мне.

– Чего? – недоуменно протянул Отстой. – Сожри меня Пустота, ты чего, Крот, несешь?

– Да что тебе стоит, Отстой? – угодливо заглядывая в глаза работорговцу, затараторил кривоногий. – Чего тебе стоит? За нее все равно на рынке в Пандерлоносе много не дадут. А я с тобой рассчитаюсь. Хорошо рассчитаюсь. Тебе же девочки неинтересны. Я ж тебя знаю. У меня парочка мальчиков припасена. Как раз по твоему вкусу. Высокие, стройные. Я тебе их подгоню, а ты мне девчонку. Как, договорились?

– Тише ты, мелешь языком, как помелом, Пустота тебе в рот, – сквозь зубы проговорил Отстой. – Донесут Карнава, обоим нам несдобровать.

– Кто донесет? – не понял Крот и кивнул в сторону копошившихся с “товаром” работорговцев. – Эти, что ли? Да я их своими руками задушу, только пикнут.

– Я и сам могу это проделать и без твоей помощи, – огрызнулся Отстой.

– Ну, как, значит, договорились? – чувствуя, что добился своего, обрадовался кривоногий.

Отстой еле заметно кивнул, и Крот вприпрыжку кинулся к лежащей Майе. Подбежав к девушке, он несколькими деловыми движениями ощупал ее. Словно придирчивый покупатель, проверяя товар. Мы и были для этих тварей лишь товаром. Вещью. Вещью, продолжительность существования которой зависит от настроения хозяина. Ведь раб живет столько, сколько пожелает его хозяин. Живет в постоянном страхе, повинуясь малейшей прихоти своего властелина.

Довольный осмотром, Крот бесцеремонно схватил девушку за чудные белокурые волосы и поволок безжизненное тело, словно тряпичную куклу, прямо по гладкому, полированному полу терминала. Он почти добрался до небольшой, герметично закрытой двери, спрятанной за Тау-генератором, когда я настиг его.

Мой организм еще не отошел до конца от действия депрессирующих полей. Я все еще очень плохо себя чувствовал. Тело было словно набито ватой. Конечности деревянными, малоподвижными. Но ждать, когда все придет в норму, я не мог.

Сильнейший удар в спину сбил кривоногого на пол, и, едва он поднялся, я изо всей силы, на которую пока был способен, впечатал кулак правой руки в его грудную клетку. Явственно послышался хруст ломаемых ребер, и Крот, с громким шлепком ударившись о стену, сполз на пол. А я, разворачиваясь, ударил ногой двоих кинувшихся на меня работорговцев. Ударил левой ногой, поскольку правая еще не слушалась меня. Удар вышел неудачным, вялым, и работорговцы легко уклонились от него. Мой удар не достиг цели, а я едва не упал, потеряв\равновесие. В ответ охотники на людей обрушили на меня целый град ударов энергостатическими дубинками. Малейшее прикосновение такой дубинки, похожей по виду на полицейскую, валит с ног любое живое существо. К примеру, паранейскому носорогу хватает даже небольшой дозы энергостатики, чтобы он рухнул, словно подрубленное дерево Ка. Что ж тогда говорить о человеке? Обычному человеку, как правило, хватает одного удара такой дубинкой, чтобы конечности его надолго потеряли подвижность. Обычному человеку. Я же таковым не был. Мои антидепрессанты, хоть и не отошли совсем от спячки, все же начали действовать.

Удары дубинок тупой болью сковали левую руку, которой я пытался защититься. Несколько тычков энергостатики пришлись на тело, и я едва не задохнулся. Мгновенно перехватило дыхание. Но в целом я выдержал. Хоть и изрядно потрепанный, с онемевшей, потерявшей всякую чувствительность левой рукой, тяжело дышащий, но все же остался стоять на ногах. И не просто стоять, а даже умудрился сломать нос неосторожно сунувшемуся ко мне работорговцу. Работорговец отскочил от меня, истошно вопя и держась за расплющенный нос. Его лицо мгновенно залила кровь. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы добить его, но на это у меня уже не было сил. Я, с трудом увернувшись от ударов дубинкой другого работорговца, отступил к стене терминала.