Виталий Сертаков - Город мясников

Отдельный вопрос – туземцы. На Северном полюсе живут альбиносы, пищат и крякают, как пьяные лягушки. В городе Псов, в горном массиве моря Ласки, обитают чернозадые, у них совершенно другие верования, кроме того, они не охотники и никогда не пробовали рыбу. А южнее, в городе Шакалов, в дурацких глиняных термитниках жуют сладкие орехи противные гномы. У этих речь раскатиста, они собирают коренья и веруют в бога орехового дерева. А город Висельников…

Он вращается, опадает и ощетинивается иглами посреди жарких степных курганов. Когда дует ветер, с курганов поднимаются облака серебристой пыли и закрывают город…

Нас вызвали, как всегда, слишком поздно.

Я штурмовал город Висельников в составе Отборной центурии, а Бродяга Марш был моим декурионом. Стояла такая жара, что взрывались охладители скафандров. Город извернулся четырежды, словно гигантская улитка, и четырежды мы промахнулись, невзирая на непрерывный обстрел из органов. На второй день что-то произошло, в тех чертовых серебряных песках, в том дьявольском серебряном еже что-то изменилось, и две декурии ворвались в жерло подвижной улицы.

Мы разыскали тех, кто признал себя лидерами коммуны. Эти раскрашенные, татуированные придурки поклонялись Виселице и даже не догадывались о существовании других городов и других цивилизованных народов. Три недели назад они согласились, что их город теперь столица Серебряных курганов, что среди шпилей и раздвоенных колонн будет построен обогатительный комбинат, они легко согласились на посольство и центр медицинских исследований…

И вот, спустя три недели приверженцы виселиц перебили всех горняков, научный персонал, разгромили оборудование и принялись праздновать победу. Перебили – это мягко сказано. Сорок два тела отправляли мы на Тесей в зашитых гробах; у людей словно кто-то выпил внутренности. Кожа цела, а кости мягкие, и внутри человека все превращается в студень. Раньше такого не было. Всякое случалось, но такого видеть не приходилось. Ты трогаешь лежащего охранника или, к примеру, инженера, в целеньком белом комбинезоне, а он колышется, как студень…

Учитывая недавние разборки в городе Шакалов, мы ожидали встретить активное сопротивление. Но в нас пока никто не кидался кислотными жуками, разрушающими броню, не пугал зубодробительными глюками, вроде тех, что использовали туземцы на Втором Южном материке. Трупы – и тишина. Даже оборудование в этот раз почти не ломали.

Мы отсмотрели то, что было снято следящей аппаратурой. Сначала погибла в полном составе казарма тюремной охраны. Первую партию заключенных собирались завезти с Тесея буквально на следующий день. На охранников ночью набросились ящеры. Новая для нас разновидность, эти умели делать ходы в песке. Жуткое зрелище, но на меня большее впечатление произвели не переваренные наполовину трупы солдат, а зубастые скользкие гадины, обездвиженные парализующим тазером. Кто-то из ребят отстреливался…

Туземцы глушили свой вонючий алкоголь, распевали песни во славу своих виселиц и даже не заметили, что мы проникли в город. Мы не стали их трогать, обложили со всех сторон, а сами отправились в научный центр. Когда центурион вышел из женского блока, где погибли наемные промышленницы, на нем лица не было. Он приказал залить всю почву в черте города реагентом «cs». И вокруг города, на ширину двухсот ярдов. Использовать реагенты данной серии без особого пароля легата запрещено; но центурион взял ответственность на себя.

Я бы тоже так поступил.

Мы убили все, что могло прятаться под землей, на глубину в сотню футов. А земли на такой глубине уже нет, сплошная скала. Обезопасив себя от песочных ящеров, мы занялись туземцами. Они даже не заметили нашего присутствия. Пили и веселились. Мы вытащили на площадь их вождей. Тех гадов, кто подписывал договор с поселенцами. Мы спросили их, кто приманил подземных ящеров в город. Я предложил отрезать им уши, и декурион не был против. Среди наших нашлись двое неженок, кто отказался участвовать. Я хотел сделать бусы, но Гвоздь меня отговорил. Не пропустят через карантин, сказал Гвоздь.

Гвоздь и Хобот приводили мне их по одному. Я начинал с ушей, потом – пальцы, потом – глаза… Мы устроили им славный вечерок, но тут вышел на связь командующий южной группировкой, легат Метелл, и приказал заключить под стражу всех, кто покажется подозрительным. Мы ржали как сумасшедшие. Всех, кто покажется подозрительным, это ж надо такое выдумать! Правильнее было бы сказать – всех, кто еще жив.

Одним словом, уцелевшим пьяным уродцам здорово повезло. Мы потоптали их сапогами и бросили за решетку. Штук двадцать лохматых гадов заперли в передвижной клетке. Ночью декурион разрешил нам промочить горло, все-таки работы было много, и работы неприятной. Я пил, не закусывая, точил нож и слушал ребят, Хобота и Кармана. Они оба спускались с декурионом в женский блок. Они видели, во что превратили здесь гражданских – белых женщин и мужчин.

Наутро оказалось, что допрашивать легату некого. Арестованные дикари перегрызли себе вены. Когда я прочел в сводке о причинах самоубийства, Долго не мог прийти в себя от хохота…

Гнусные аборигены покончили с собой из-за того, что их раздели догола. Самая обычная, рядовая процедура; а как иначе брать под стражу, не отняв и не проверив шмотки? Так вот, выяснилось, что для народности, населяющей город Висельников, нет ничего страшнее, чем показаться принародно голым…

Мы выволокли их на площадь и залили реагентом. И через час декурион рапортовал командованию, что порядок восстановлен. Порядок восстановлен, аборигены сбежали в степь, можно присылать труповозку для несчастных ученых и горняков, можно присылать смену, ведь комбинат должен работать…

– Вы пили водку, – продолжал Оберст. Наверняка, ему было офигительно неудобно так стоять, согнувшись в поясе, и офигительно неприятно нюхать гнилую пасть Мюллера. От Мюллера, придурка, вечно воняет. – Вы пили водку, как жалкие алкаши! Вы корчите из себя борцов, а сами лакаете гнусный алкоголь.

«Мы совсем каплю…»

– Мы совсем каплю… – попробовал вступиться Фриц. Он даже вскочил со стула, но Фельдфебель взял его за плечо и усадил обратно.

– Ни капли, понял? – Оберст уделил Фрицу две секунды. – Баб вы раздевали тоже каплю, дружище? Я тебя спрашиваю!! – заорал он внезапно, прямо Мюллеру в лицо. Тот с перепугу в спинку стула вжался. – Ты хотел мяса, да? Ты же у них главный, дружище, ты же центровой, да? Ты называешь себя скином, да? Ты хочешь, чтобы весь город плевал на моих ребят и все бы говорили: «Эти тупые скины только и могут, что трахать в подвале шлюшек!» Ты этого хочешь, дружище?! А теперь ты пришел, после того как телки соскочили, а менты ждут с дубинками твою жопу. Ты нажрался водяры и предлагаешь мне, за деньги, купить твои рахитичные кулаки?!