Виталий Сертаков - Город мясников

Еще секунда – низ и верх поменялись местами, очевидно морской змей сделал мертвую петлю и вдобавок резко набрал ускорение. Мы мчались, спрятанные за крепко сжатыми челюстями, по скрытым морям планеты, покидая город Мясников, покидая лагерь и боевых товарищей.

Я старательно гнал от себя мысли, что произойдет, если ящер сдуру приоткроет пасть. Но ящер пасть не открывал, в паре футов от моей головы нависало верхнее нёбо, багровое, сочащееся слизью, похожее на изгибы промокательной бумаги или на циклопическую сапожную щетку. Сосуды толщиной с мою руку пронизывали губчатую ткань. Порой нас швыряло из стороны в сторону, со стороны пищевода долетало зловоние, будто разлагались морские водоросли, где-то далеко, позади, толчками билось сердце.

Сморщенный старик пробрался ко мне и снова положил руку мне на лоб. В розовом свете гриба я увидел его гноящиеся глаза, глаза хитреца и убийцы.

– Куда мы плывем? – спросил я без надежды на ответ.

– На остров Спасения, – широко улыбнулся вождь. – Не бойся, мы постараемся вас спасти.

Старик крепко держал мозолистой клешней меня за затылок. Чувствительность полностью вернулась, но я ничего не мог поделать – руки и ноги были крепко связаны. Я решил быть с ними поласковее и даже ответить на вопросы, если они не затронут военных секретов. Естественно, я предпочел бы смерть предательству. Кстати сказать, прикосновение старика было мне не так уж противно. Вероятно, главный лесняк деревни обладал неплохими аномальными способностями.

– Кем ты был до того, как надел форму?

– Я учился… учился в академии.

– Ты говоришь о школе, где учат убивать?

– Нас учили не убивать, а защищаться.

– Но вы убивали.

– Да. Естественно, мы же защищались… Развяжите меня, я не убегу.

Они переглянулись. Тот, у кого вываливался глаз, странно помотал головой – не отрицательно, но и не соглашаясь, а как-то по кругу.

– Развяжите, руки омертвели… Ведь мне некуда бежать, – я чувствовал себя полным ничтожеством. Мне приходилось умолять вонючих лесняков. Умолять, чтобы они проявили снисхождение. Кажется, к тому же, им совершенно наплевать, что станет с ними завтра. Как только поисковый бот определит мое местонахождение по маячкам на скафандре, центурион Медь сожжет все их деревни в радиусе ста миль.

Потому что у нас не принято бросать своих в беде.

– Мы так связываем агхра, – доверительно улыбнулась мне девчонка, увешанная бутылками. Когда она распахнула пасть, я вспомнил рассказы о перегрызенных силовых кабелях и опорах высоковольтных линий. Я подумал, что как бы ни выглядел загадочный агхра, с такими зубами эта красотка может одна ночевать среди аллигаторов.

– Но я не агхра, – возразил я. – Клянусь Юпитером, я не опасен. Я человек, и прилетел с Тесея, чтобы помочь вам.

В ветвях надо мной заметались яркие птицы. Меня привязали к каменному столбу, расположенному по центру круглого островка, утопавшего в высокой изумрудной траве. О берег острова плескались маслянистые, подернутые ряской воды озера. Кажется, неподалеку находились еще острова, но заросли скрывали от меня перспективу. На островок меня притащили в темноте, пока я не мог еще сопротивляться, освободили от скафандра и несколько раз окунули в озеро. Очевидно, у лесняков купание в холодной, кишащей насекомыми воде заменяло баню.

Самым странным было то, что даже в спеленутом состоянии, почти сутки без еды, я чувствовал себя замечательно. Так не должно быть, твердил я себе, здесь что-то неправильно. Наверняка, подлые лесняки накачали нас каким-то наркотиком. Слишком яркие цветы, слишком сочные ароматы, слишком синее небо…

– А кто такой Юпитер? – Жабообразный снова выронил на щеку глаз. На языке конфедерации он изъяснялся хуже остальных, шипел и проглатывал гласные.

– Юпитер – это один из небожителей, – похоже, мне представилась чудная возможность проповедовать с вывернутыми плечевыми суставами. Ноги ниже колен покалывали тысячи иголок. Где-то у меня за спиной их притянули к связанным кистям рук.

– Юпитер – это ваш бог? – настаивал жабоголовый.

– Да, верховный бог…

– Когда ты клянешься его именем, ты веришь, что он тебе поможет?

– Ну… это вроде короткой молитвы. Считается, что богам приятно, когда их упоминают.

– Их несколько? Сколько всего богов?

– Много. Юпитер, его супруга, Гермес, Меркурий, еще нимфы…

– И ты знаешь, как они выглядят?

– Боги вылепили человека подобным себе, – осторожно сформулировал я, гадая, куда этот допрос заведет. Надо мной, среди желтых лапчатых веток, делали любовь два некрупных, обросших перьями создания, с рудиментарными крыльями и длинными голыми хвостами. В дупле кривого, покрытого рыжим мхом дерева возились пушистые зверьки, похожие на белок. Два паучка строили сразу две серебристые паутинки. Кажется, неподалеку находилась деревня лесняков. Ноздри мои улавливали аромат жареного мяса и еще чего-то невероятно вкусного. Кроме равномерного успокаивающего плеска воды, до меня доносился плеск весел, отголоски песни и… детский смех.

Как будто не было на планете глюков, убийств и войны.

– Откуда тебе известно про богов? г– подалась вперед бородавчатая тетка.

Хороший вопрос. Я сделал себе в памяти зарубку – когда буду составлять отчет, непременно сообщить командованию, что в список обязательных навыков десантного клибанария требуется внести правила поведения в плену. Никаких приказов на сей счет нам не зачитывали. Получалось, что легионер вообще не мог угодить в плен, особенно к полудиким туземцам.

Плен – не для нас.

– Вы же тоже верите в бога? – Я сделал попытку выкрутиться, навязав им свой вопрос.

– Но мы про бога ничего не знаем, – ответили они. – Мы верим, что есть… – Тут старик ненадолго замялся, посовещался с девицей и выдал следующий перл. – Есть высшая сущность, она многолика и многозначна, но не познаваема. Ты познал богов, стало быть – ты сам бог. Если ты сам бог, тебе нет нужды просить нас об освобождении, встань и уходи.

– Я не бог, не бог, – простонал я. – Развяжите меня и отдайте мою одежду.

– Если ты не можешь уйти, значит – ты лжешь, что знаешь о боге хоть малую толику.

– Будьте благоразумны, отпустите меня! – я постарался выразить мысль максимально доходчиво; ведь было ясно, что вонючки непроходимо тупы. Так что, когда я просил старика освободить меня, я оказывал огромную любезность, в первую очередь, ему самому. Ну как я мог объяснить им, не ведающим, что такое право, присяга и воинская честь, что сенат конфедерации помнит и спасет каждого манипулария, попавшего в беду? – Самое большее через час здесь сядет десантный бот и сожжет ваш лес. Могут пострадать ваши дети…