Николай Басов - Тотальное преследование

Выяснилось, что со шлемом Том все же слегка перемудрил, некоторые вещи следовало сделать иначе, проще и изящнее. Но притом чего-то в своем… произведении он все же не понимал. И главное, что смущало, он каким-то невероятным образом перепрограммировал весь БИОС этого устройства, сделал его практически непригодным для первоначального использования – для диагностики и попутного биополевого лечения больных.

Зато он позволял «съедать» за один сеанс нагрузку, эквивалентную примерно пяти-семи часам нормального лодирования. При этом, конечно, что-то шло не так, как на нормальной машинке, и после сеанса жутко болела голова, но с этим Томаз был готов мириться. И еще ему пришло в голову, что очень часто этой штукой пользоваться нельзя. Почему-то это было опасно, но разок в неделю можно было заходить в тот объем информации, которым располагал общий кибермозг госпиталя, и отыскивать куски знаний… «посъедобней», чтобы потом все же осознавать их, а не бредить жуткими числами или голыми формулами.

При этом с Извековым происходило что-то совсем уж жуткое. Тамара несколько раз будила его, потому что Том стонал во сне. Несколько раз она заводила с ним осторожные разговоры, мол, не увлекся ли он какими-нибудь психотропами – иногда с обслугой госпиталя такое случалось. Все же знали друг друга, и вполне реально было достать не то что какие-нибудь терапевтические «колеса», но и штуки помощнее, например, из психиатрического отделения больницы.

Как Тому удалось от нее отбиться, отшутиться, отговориться – он даже и сам не понял. Не это было для него важным, а то, что какие-то смутные, но одновременно и вполне отчетливые знания в нем накапливались, наслаивались и становились все более понятными. Наконец однажды Извеков вдруг осознал, что мог бы теперь быть совсем неплохим терапевтом и даже что-то понимает в тактике хирургических операций, причем изрядно сложных, например абдоминальных или даже неврологических.

При этом в результате усиленного размышления над конструкцией шлема, которым Том пользовался для своих сеансов, он стал так здорово разбираться в кибермедах, что… Это была ошибка, конечно, но сначала он не обратил на нее внимания. Случилось так, что Том занялся настройкой действительно очень сложной программы какого-то из «столов» и сделал все, что полагал верным и эффективным, но при этом у него осталось чуть не полгорсти «лишних» деталей.

На самом деле незаметно для себя, не отдавая себе отчета, Извеков перепрограммировал какие-то элементы этого устройства, и это не осталось незамеченным. Тот самый тип, его сменщик, с которым Тому так и не довелось подружиться, кому-то рассказал об этом, и тогда в мастерскую пришел один из сержантов космопехоты, который служил в госпитале охранником. Сержант этот довольно долго его расспрашивал. Том попытался со всей своей изобретательностью навешать ему лапши на уши, но и сам почувствовал – в чем-то, может, этот парень и был неучем, но отлично понимал, когда ему откровенно лгали.

Но и этого Извеков не заметил, пропустил мимо внимания, а ведь не следовало так-то… Нужно было сосредоточиться и незаметным внушением, как у Тома уже не раз получалось с другими людьми, изменить внутреннюю установку сержанта, его мнение обо всем разговоре. В общем, Том просто не подумал, что этот долдон пошлет куда-то наверх докладную записку о его, Тома, странном поведении и его странных способах работы. Это была вторая ошибка – или третья, если считать его неконтактность с людьми, разумеется, кроме Тамары. Но если она или все остальные еще могли ему это простить, то с космопехом получилось не так, как хотелось бы.

И в общем неизвестно, что бы и как получилось, но совершенно неожиданно для Тома, а может, и для половины персонала госпиталя к ним на лечение попал некто Магис. Как подслушал Том на медсестринском посту, известный чуть ли не повсеместно на Луне и очень влиятельный мекаф. Обычно «губки» пользовались больницами с более солидным оборудованием, но этот вдруг решил лечиться у них, в Тихуа.

Вообще-то, как Том уже понимал, «губкам» на Луне нравилось. Главным образом из-за меньшей силы тяжести, чем на Земле. И скафандры тут были облегченными, и контакт с атмосферой был почти «прямой». То есть дышали они здесь без многих и многих фильтров, необходимых «внизу», как мекафы называли материнскую для человечества планету, и помещения у них устроены были комфортабельнее. Собственно, любой город, построенный тут, более чем на две трети состоял именно из помещений, оборудованных для мекафов, для их существования, и лишь по периферии оказывался устроен для людей, их функционирования и возможности обслуживать мекафов. При всем при том, что их количество не превышало одного процента от населяющих город живых душ… Разумеется, если у мекафов была душа, в чем некоторые теологи, как ни странно, сомневались. Это Извеков тоже выяснил непонятным для себя образом, хотя теперь даже не знал, когда же именно – еще на Земле или позже, уже здесь, когда влез в медицинские базы данных тихуанской больницы.

Условия для существования, по мнению Магиса, оказались тут скудными, и он решил слегка переоборудовать свой скафандр, чуть усилить его и немного отремонтировать. Тут-то Томаза и вызвали для этой работы. Вернее, вызвали почти весь техперсонал госпиталя. Явились два десятка человек, но… Посмотрели на это сооружение, на эти сложнейшие аппараты, обслуживающие Магиса, и отрицательно завертели головами.

А вот для Тома это не было запредельной задачей. Он подумал и вдруг решил, что почти все понимает. По крайней мере, у него не было сомнений, что сумеет во всем разобраться чуть позже, по ходу работы.

Скафандр стоял в специальной нише в «предбаннике» огромной, превосходно оборудованной палаты этого Магиса. И, как Том сразу понял, мекаф мог отлично следить за всем, что в этой… приемной происходило. Это обеспечивали и камеры, и микрофоны, и прочие датчики. Зачем нужны были такие сложности, Том не стал раздумывать, просто решил – пусть так и останется.

С тем же интересом, как о своих «левых» лодированиях, он стал размышлять об этом скафандре, потому что ему показалось, это помогло бы понять о захватчиках что-то важное и в любом случае интересное. А потом довольно неожиданно Магис с ним заговорил.

Как-то раз Том возился с креплением пластины, закрывающей коленные суставы тех многих ног «губки», которая могли бы в этот скафандр поместиться, и вдруг из невидимого динамика, установленного в помещении, раздались механические слова на английском:

– Ты и есть тот самый… – дальше шло неразборчивое, – о котором мне сказали, что ты можешь выполнить эту работу, не так ли?

– Не понимаю вас, – вежливо отозвался Том, оглядываясь по сторонам и пробуя установить, откуда же исходит звук.