Зеб Шилликот - Порошок жизни

От удара о камень, губы животного разбились и зубы вылетели.

Обезумев от жестокости и боли, Джаг бил головой примата о скалу, словно хотел раскрошить эту глыбу. Странный голубоватый мох на скале всякий раз сжимался.

Наконец, Джаг решил нанести последний удар: крепко сжатым кулаком здоровой левой руки он изо всех сил врезал по затылку обезьяны. Примат тяжело рухнул на землю и, застонав, остался неподвижно лежать.

Тяжело дыша и все еще удивляясь, что ему удалось одолеть такого сильного противника, Джаг решил хоть немного передохнуть.

Сотрясаемое конвульсиями тело примата лежало на земле. Обезьяна слабо стонала, и песок вокруг ее головы медленно пропитывался кровью. Джагу на секунду показалось, что животное может опять вскочить и броситься в бой: сам факт, что примат был еще жив после того, что с ним случилось, свидетельствовал о необычайной выносливости его организма. От такого противника можно было ожидать любого сюрприза.

Посматривая на обезьяну, Джаг подошел к Энджелу: обернутый в свой кокон из ремней, ребенок, скрючившись, лежал на боку, а его худенькая грудь вздымалась от неровного с присвистом дыхания. Кожа мальчика была синеватой и холодной.

Джаг осторожно поднял ребенка и осмотрел его. Он искал большой синяк или какую-нибудь рану, но ничего не обнаружил и расстроился еще больше. Естественно, Джаг не имел ни малейшего понятия о химических процессах, управляющих существованием организма, но догадывался, что смерть может наступить и от внутреннего кровоизлияния.

Огорченный тем, что произошло, он прижал ребенка к себе и внимательно осмотрелся. Он был совершенно один на затерянном в горах выжженном солнцем плато, без коня, без еды, на руках с ребенком, о здоровье которого ему было трудно судить, потому что мальчик не разговаривал, а отсутствие глаз на его лице не позволяло ни о чем догадаться.

– Энджел, ты не должен умереть, – тихо сказал Джаг.

Им овладело состояние полнейшей апатии и безысходности, но в тот же миг его правая рука напомнила о себе: на мгновение забытая боль вернулась вновь. Каждый прилив крови от удара сердца вызывал острую ломоту в руке.

Закусив губу, чтобы не закричать, Джаг попытался подвести итоги. Его дела были далеко не блестящи: конь ускакал и сам никогда не вернется. Трудно было даже предположить, сколько он проскачет, пока остановится... если вообще остановится, ведь Джагу приходилось видеть напуганных лошадей, которые бежали до тех пор, пока у них не останавливалось сердце.

Во всяком случае, возвращаться не имело смысла. С тех пор, как Джаг уехал из Палисады, он не встретил ни одного города или деревни. На его пути лишь изредка попадались хижины, построенные в труднодоступных пустынных местах. Значит, нужно двигаться вперед, пройти сквозь туман и спуститься в долину. Возможно, там окажется какой-нибудь город, где есть медикастры.

Джаг попытался стряхнуть с себя усталость: нужно немедленно двигаться дальше. Ушибленная рука могла подождать, а вот ребенок – нет.

Осознав во всей полноте сложность ситуации, в которой оказался, Джаг понял, почему некоторые люди, хотя они и очень любят свободу, предпочитают попасть под командование Властелина или идут служить в армию: одиночкам трудно выжить в этом мире!

Волна гнева охватила его – нет, никогда он не будет принадлежать к расе послушных! Он никому не позволит решать свою судьбу, какой бы она ни была! Он сам будет ее хозяином и сам будет планировать свое будущее!

Ведь он поклялся никогда больше не быть ничьим рабом!

Прежняя энергия вернулась к Джагу, и он решил продолжить путь, оставив ненужные размышления. Джаг подобрал свой кинжал, очистил лезвие, воткнув его несколько раз в песок, а потом вложил в ножны, закрепленные на голенище сапога.

Склонившись над ребенком, он внезапно услышал чьи-то шаги. Может быть, вернулся Зак? Джаг захотел свистнуть и позвать коня, но из осторожности промолчал, схватил Энджела на руки и спрятался за первым же монолитом. Сердце бешено колотилось в его груди, и Джагу казалось, будто за целую милю вокруг слышно, как громко он дышит.

Джаг напряг слух и понял, что к нему приближаются две лошади. По стуку копыт он определил, что на одной из них едет всадник, а вторая свободна. Тогда он положил ребенка в тени за камнем, и, достав кинжал, поудобнее взял его в левую руку. Конечно, удары левой у него менее сильны и точны, но он во что бы то ни стало решил добыть себе коня. Теперь это был вопрос жизни или смерти.

Стараясь унять дыхание, Джаг, скрываясь за камнем, выглянул и бросил осторожный взгляд в сторону извилистой тропы, ведущей с гор.

Солнце светило прямо в глаза, поэтому Джаг почти ничего не разглядел. Пришлось ждать, когда обе лошади спустятся со склона и поедут по плато, – тогда, возможно, удастся хоть что-нибудь рассмотреть.

Наконец, на фоне ярких солнечных лучей, словно тень от китайского фонарика, появился силуэт всадника.

Всадник был в длинном плаще, похожем на пыльник, полы которого укрывали его сапоги, а высоко поднятый воротник закрывал затылок. Из-под широкополой шляпы виднелись пряди светлых волос, ниспадавших на плечи. Конем он управлял только с помощью ног, оставив руки свободными. В левой руке всадник держал уздечку запасной лошади, скакавшей в нескольких метрах позади него, а в правой сжимал карабин, приклад которого упирался в бедро.

Джаг обрадованно шагнул навстречу всаднику.

– Кавендиш! – хриплым от волнения голосом воскликнул он. – Никак не ожидал встретить вас здесь!

Всадник остановился, и мгновенно черный ствол карабина "Севедж" калибра 7,57 мм с телескопическим прицелом был наведен на Джага.

– Для начала, – произнес всадник, – меня нашел не ты, а, скорее, наоборот, ведь так? И скажи-ка мне, разве ты видишь мое лицо?

Джаг пристыженно опустил глаза: поля шляпы и яркие лучи солнца, действительно, не позволяли ему ясно различить, с кем он имеет дело.

– Нет, – слегка смутившись, ответил он. – Но я вижу ваш силуэт, лошадей, ваше оружие с оптическим прицелом и слышу ваш голос.

Его собеседник ухмыльнулся в ответ.

– Мой голос ты услышал позже! Когда я заговорил с тобой, ты уже вышел из укрытия.

– Ну и что?

– А то, что тебя мог убить любой человек, который украл бы мою лошадь, мой карабин и одел бы мою одежду.

– Чтобы одеть ваши шмотки, нужно вас убить, а чтобы убить вас, с вами пришлось бы побороться. После этого, думаю, вся ваша одежда будет изодрана в клочья.

– У тебя, как всегда, на все есть ответы, – буркнул Кавендиш, посылая ударом ног лошадь вперед.

Джаг с улыбкой смотрел, как он подъезжает. Кавендиш был здесь, рядом! Он появился как раз в тот момент, когда Джагу казалось, что уже все потеряно. И, ко всему прочему, Кавендиш привел с собой его коня.