Павел Шорников - Зона желаний

Эриксон обомлел. Переборки, которые во время прошлого их посещения были скучного серого цвета, теперь представляли собой сплошной экран, за которым медленно вращались планета Алдан и три ее спутника. Неподалеку висела самая крупная стационарная научная станция «Фос». И весь видимый космос был усеян знакомыми созвездиями… Картина оказалась такой реальной, что у капитана Эриксона пошла голова кругом.

Как? Каким образом? Может быть, Сеньков, пока они проходили через шлюзовую камеру, послал звездолет в гиперпрыжок?

— К сожалению, — сказал Иван, — это все иллюзия. Смотрите!

Картина на переборках мгновенно изменилась. Теперь за экраном было океанское дно. Столбы солнечного света раскрашивали коралловый лес в яркие, праздничные цвета. Стая полосатых рыбок с достоинством плыла мимо. Акула, вяло пошевеливая плавниками, смотрела в упор на десантников…

— Здорово! — не выдержал кто-то. — А еще что-нибудь?

— Больше пока подготовить ничего не успел. Это хоть и просто, но времени и сил требует порядочно… Мне бы часика на два-три в модуль отдыха — разгрузиться. Как, капитан?

— Нет. Субстанция в атмосфере чужака еще не идентифицирована.

— Я вижу, ты собрался спуститься на дно «сушилки». Мне кое-что удалось узнать про это сооружение… Это генератор. Именно он генерирует твою субстанцию, создавая на звездолете «поле».

— Какое «поле»?

— «Поле желаний»! Каких «желаний» и зачем это «поле», мне понять не удалось… Пока…

«Ну, конечно, — подумал Эриксон, — тайны нужно открывать постепенно. А еще лучше не открывать их никому».

— Вот она, — командная рубка, — сказал Сеньков. Десантники вошли в отсек, который в первое посещение они приняли за кают-компанию. Несколько десятков кресел, и больше ничего. Ничего похожего на экраны терминалов, пульты управления или что-нибудь в этом роде.

— И что дальше? — недовольно спросил Эриксон. Ему не нравилось, что Сеньков явно чувствовал себя хозяином звездолета.

— Иван, хватит томить! — попросила Эва.

— Желание женщины, да еще такой, для меня закон! — щелкнул тот каблуками десантных ботинок.

Отсек вдруг преобразился. С него, словно невидимой гигантской бритвой, в один момент снесло купол. Десантники увидели черную бездну, утыканную звездами. Тут же часть купола вдруг стала непрозрачной и на нем появился политерминал, а на составлявших его экранах засветились схемы, таблицы, странные значки и пиктограммы…

— Что это? — спросил кто-то.

— Информация о состоянии всех систем корабля. Во всяком случае, я заказывал именно ее. Но… есть проблемы с расшифровкой письменности чужаков…

— Ну что ж, — подвел черту Эриксон, — начнем серьезно готовиться к высадке на третью планету.

Иван предложил продолжить экскурсию. Он нашел несколько интересных отсеков, один из которых наверняка был архивом, другой, судя по всему, — настоящим игродромом, и еще один — поражавшим своими эффектами иллюзионом. Эриксон отказался идти вместе со всеми. И поскольку никому не надо было объяснять, куда он собрался, Пол именно это и сделал.

— Проверю, как там наша инопланетянка, — не глядя ни на кого, сказал он. — Эва! За мной!

Они заблудились. Перепутали уровень; Когда в положенном месте Эриксон ничего не нашел, даже узкого белого стола, его чуть удар не хватил. Хорошо, Эва догадалась, что, скорее всего, нужно спуститься ниже.

Они вошли, и сразу же зажегся рассеянный свет, источник которого невозможно было определить. Женщина лежала в той же позе: на спине, вытянув руки вдоль тела.

— Вот видишь, ты напрасно волновался. Никуда она не сбежала, — беззаботно сказала Эва.

Эриксон промолчал.

Он подошел вплотную к женщине, долго смотрел на нее, внимательно разглядывая лицо, тело. Это продолжалось так долго, что Эва, наблюдавшая за ним, с досады стала кусать себе губы.

Пол хотел уже уходить, кода его обожгла одна мысль. Родинка… Небольшая, чуть припухлая, под правой грудью женщины… Точно такая же была у Беллы! Эриксон невольно протянул руку, желая убедиться, что это ему не кажется, и тут же отдернул…

— Что случилось, Пол? — встревожилась Эва.

— Исчез защитный экран, — обескураженно ответил капитан…

Несмотря на то что чужак теперь всегда был полон геянами, которые появлялись здесь по своим профессиональным делам: биологами, химиками, физиками, аналитиками, лингвистами, — Эриксон оставил присматривать за своим бывшим первым помощником все тех же Берлица и Каедова, снабдив их на сей раз генераторами биопомех.

Сеньков применил против опытных десантников свои экстраспособности, сославшись на то, что Берлиц и Каедов мешали ему работать с мозгом женщины.

С зондами-разведчиками все оказалось проще. Для них личный код Ивана все еще был личным кодом первого помощника капитана. Сеньков просто послал приказ: прекратить работу. И этот приказ мог отменить только капитан. Но ни Эриксону, никому другому такое простое объяснение даже в голову не пришло.

Личный код Сенькова был стерт из памяти всех зондов.

— Все-таки ты до конца не доверяешь мне, капитан, — улыбнулся бывший первый помощник.

Эриксон ничего не ответил. Ему вдруг вспомнилось, как его рука, стянутая перчаткой скафандра, коснулась груди женщины. А руки Сенькова перчаток не имели. И вообще он был без скафандра. Каедов и Берлиц были в отключке, связь не работала… Что, если Сеньков осмелился…

— А с защитным экраном ты прав, — улыбнулся Иван, — снимать его совсем нельзя. Он ведь еще и питательная среда для тела. Роскошного, надо заметить, тела! — Иван улыбнулся еще шире. — Не волнуйся, капитан, она не в моем вкусе. Ничего с твоей Беллой не случилось и не случится.

— Моя жена погибла! — сдерживая себя, ответил Пол. Цептунианин только покачал головой.

Эриксон не смог отказать себе в удовольствии прогуляться по спутнику третьей планеты. Он сделал бы это сразу, но слишком горячими были эти последние несколько часов — не до того.

Он не приказал — попросил Эву воспользоваться какой-нибудь другой капсулой, а сам взял курс на ту сторону спутника, что всегда была обращена к планете. Его обратная сторона почему-то действовала на Пола угнетающе.

Капитан посадил модуль в центре огромного, почти ровного, если не считать следов от падения мелких метеоритов, пространства и ступил на твердый грунт.

Сколько таких планет было в жизни Пола Эриксона? Он никогда не считал их. Но всегда находил возможность уединиться. Подумать. Ему нравилось это острое ощущение покинутости, почти абсолютного одиночества. Он представлял себя последним из людей, оставшихся во вселенной, — без прошлого, без настоящего, без будущего. Это было странное ощущение. Это было сильное ощущение.