Яна Завацкая - Дороги

— Вот посмотри, - мягко сказал Пита, отводя ее руки от лица, - иди и посмотри на себя в зеркало.

— Ну зачем, - зарыдала Ильгет, - ну что ты в самом деле…

— Я, я, я, - продолжил муж, - все время - Я. Я - на первом месте. А ты хоть раз подумала за это время обо мне?

— Подумала, Пита, поверь мне, я все время думала о тебе.

— Знаешь, - сказал Пита, - я думаю, что уже хватит. Думаю, нам надо расстаться.

Ильгет прекратила плакать. С недоумением посмотрела на него.

— Тогда почему… почему ты все еще здесь? - спросила она, - тебе сложно было снять другую квартиру? Зачем ты меня вообще ждал?

— Да вот, хотел по-человечески… хотел поговорить.

"Это у нас называется по-человечески", - горько подумала Ильгет. И сказала.

— Не знаю… наверное, ты прав. Хотя… я уже думала об этом. Да, нам трудно жить вместе. Но ведь у нас все равно есть любовь. Вспомни… как все начиналось, еще в Иннельсе. Неужели это все можно вот так перечеркнуть, выбросить? Помнишь, как мы по Набережной гуляли…

— Ты убила любовь, - ответил Пита уверенно, - ты сделала все возможное, чтобы это хорошее - то, что было - опошлить и опустить.

(Господи! Ильгет взялась пальцами за виски. След от раны в спине начал медленно ныть. Фантомная боль, это ерунда, это пройдет. Неужели нельзя было уйти как-то иначе? Раньше или наоборот, позже… Неужели именно сейчас, сегодня… Такое ощущение, что он все, абсолютно все делает так, чтобы доставить ей как можно больше неприятностей. Хотя наверняка специально это не планирует).

— Хорошо, - устало сказала Ильгет, - наверное, я виновата. Конечно, хотелось бы знать, в чем именно… что я делала не так… мне ведь дальше жить, хотелось бы исправить свои ошибки.

— Ну что ты, - усмехнулся муж, - ты никогда не ошибаешься. Ты ведь у нас святая. Безгрешная. Вся такая правильная.

— Господи, Пита, ну что за глупости?

Безгрешная… святая… нож входит в человеческое тело с легким треском, и от запаха крови нестерпимо тошнит…

— Пита, я убивала людей. О чем ты говоришь…

— А я крестился, между прочим, - сообщил муж. Ильгет только теперь увидела на его шее цепочку с крестиком. И на миг забыла о своем горе. Это было так неожиданно, что Ильгет даже заулыбалась.

— Да ты что? Здорово! Ты молодец! Я рада…

— Ты не пускала меня к Богу.

Ильгет опустила глаза, подумав, что наверное, он прав. Конечно, сознательно она только и мечтала, чтобы он крестился. Но… ее присутствие действительно делало его хуже, чем он есть. Впрочем, так же, как ее - присутствие мужа. Питу ведь любят все… он такой милый, открытый, хороший… все, кроме самой Ильгет и ее друзей из ДС - но они все не совсем нормальные люди. Он действительно хороший, только не рядом с ней. И может быть, в каком-то смысле она действительно не пускала его к Богу… служила искушением.

— Ты даже и в этом относилась ко мне высокомерно… Ты ни разу не показала мне, как молиться. Ничем не делилась. Молиться меня научили другие люди.

— Да, но ты же сам… не хотел, - пролепетала Ильгет. Слезы снова полились. Пита был совершенно спокоен и говорил задумчиво, глядя вдаль, скрестив руки на груди.

— Разве ты когда-нибудь относилась ко мне, как к мужу? Разве ты хотя бы пыталась любить? Или уж, как сказано в Библии, хотя бы слушаться?

Ильгет сжалась. В ушах ее звенело…

"Разве ты посвящала все свои силы, время, себя - этой любви? Тогда что же это за любовь?

— Да… я не все посвящала…

— И даже сейчас ты все еще думаешь, что все-таки он виноват больше… но если ты постоянно думаешь о его вине, о своих обидах - о какой любви может идти речь?

— Но если у меня не хватает любви, что я должна сделать?

— Я же говорил тебе… ты и мне не хотела довериться до конца. Как и мужу. Ты ни за кем не способна идти до конца. Любить… Ты можешь только захватить человека в сеть и манипулировать им…"

— Да, Пита, - спина болела все сильнее, и это, как ни странно, помогало. Отвлекало от раздирающих душу обвинений, - Я виновата. Я недостаточно любила тебя… Прости меня…

— Знаешь, раньше я мог бы простить, - задумчиво ответил Пита, - мог бы. Но сейчас, боюсь, уже слишком поздно. Ты сожгла и уничтожила мою душу.

— Хорошо, тогда, - губы не слушались Ильгет, - тогда иди… иди, я ведь не держу тебя. Иди уже.

Пита не тронулся с места.

— Вот видишь, - горько сказал он, - ты выгоняешь меня.

— Нет… но ты же сам хотел уйти.

— Я уйду. Я не могу жить в одиночестве.

— Но почему…

— С тобой я всегда был одинок. Мне нужен человек рядом. Человек, который любил бы меня, интересовался бы мной…

Ильгет тупо смотрела в пол. Она, значит, не интересовалась. Да. Вдруг до нее дошло.

— Пита, - прошептала она, - у тебя есть другая женщина?

— Да, есть.

Дротик снова воткнулся в спину и стал проворачиваться, раздирая внутренности. Ильгет застонала и сжала зубы, пережидая боль.

— Тогда иди… что же ты… иди.

— Оставайся одна, - Пита шагнул к двери. Его слова доносились как сквозь пелену. Оглушающую густую пелену тумана, - оставайся одна, и может быть это заставит тебя задуматься. О своей жизни. О том, как ты живешь, как ты относишься к людям…

За окном стемнело, а Ильгет лежала все так же, без движения.

Больно. Просто невыносимо больно. Вот, наверное, про такое и говорят - "нести свой крест". Но Господи… это уж слишком.

Он ушел навсегда? У Питы другая женщина… вероятно, он ушел к ней.

Может быть, он еще вернется? Да, возможно и так. Они муж и жена. Пусть он поступает так, но ведь она-то, Ильгет, обещала. Она же сказала это перед алтарем. Она будет с ним до смерти. Даже если он - вот так. И он тоже обещал, раз он теперь крестился, то должен это понять. Он вернется. Эта мысль отдавала тоской и безысходностью. Клятва дана. От нее не уйти. Даже если она сейчас так невыносимо тяжела.

Ильгет ни о чем не могла думать. Она просто так лежала, в памяти всплывала то одна жестокая фраза Питы, то другая, и каждый раз шрам отзывался болью, и начали болеть точки от сагонских игл. Раз Пита так говорит, наверное, что-то есть в его словах? Ведь не может же быть, чтобы за этим ничего не стояло? Наверное, она действительно настолько плохая. Но разве она была высокомерной… может быть, так это выглядело?

Раздался звонок в дверь. Ильгет медленно поднялась. Ей не хотелось сейчас никого видеть… да и видок у нее - лицо все в слезных разводах, растрепанная, бледная. Может, просто не открывать? Но она уже подала рукой жест домашнему циллосу, дверь открылась. Ильгет шагнула в прихожую и попыталась собрать руками растрепанные волосы.

Она замерла. На пороге стоял Арнис.

В руке он держал небольшой букет темных роз.

— Иль, - прошептал он, с ужасом глядя на нее, - что с тобой?

— Ничего, - тихо сказала она, не двигаясь с места.

— Ты одна?