Яна Завацкая - Кольцо и крест

— Она не очень самостоятельная у нас… Вот Арли…

— Да, Аурелина мало ощущала потребность в близком человеке, - согласился Кэс, - Дара более привязана к родителям и бабушке. Простите…

Он быстрым шагом покинул Ильгет и направился к двум малышам за соседним столиком, которые собирали из кусочков вариопласта зверюшек - при правильной сборке зверюшка оживала. Один из детей, видимо, устав от работы, сменил вид деятельности - начал отбирать вариопласт у соседа, который уже готовился громко зареветь. Кэс быстренько увел забияку в "шумный зал", где дети, уставшие от кропотливых занятий, скакали на пружинящих участках пола, лазали и качались на сложной системе канатов и гамаков. Ильгет подошла к Даре. Девочка была так увлечена игрой, что маму совершенно не замечала. Конечно, надо бы ее уже идти, надо забирать старших. Но жалко отрывать ребенка от дела. Ильгет с любопытством наблюдала за окружающими. Здесь было около двадцати малышей, и еще сколько-то в "шумном зале", большая часть из них - с родителями. Во вступительный класс брали детей, которые начали говорить - в полтора года, два, два с половиной. И дети посещали этот класс до момента "первого узла социализации", который определялся какими-то там методиками. Арли вот всего месяц назад перевели в первую ступень, в возрасте трех с половиной лет. Кто-то переходил туда в четыре года, кто-то раньше. Здесь, во вступительном классе, дети свободно развивались, согласно собственным желаниям и склонностям. Никаких особых требований к знаниям ребенка не предъявлялось. Сначала малыш проводил в классе два часа в день, постепенно переходя к четырем и даже шести часам. Родители ходили с ним до тех пор, пока в этом ощущалась потребность. Дара вот до сих пор не желала оставаться в одиночестве среди чужих людей.

Дети переходили от одного столика к другому, свободно выбирая себе занятие. Ильгет подумала, что должно быть скучно для педагога несколько часов дежурить здесь, поддерживая порядок, восстанавливая "развивающие игры" в первоначальном виде, ненавязчиво помогая детям. Ей-то здесь нравится. Но это - не вся ее жизнь. А как можно жить только вот этим? Хотя обычно эти педагоги еще и ведут старших детей, что уже интереснее. И потом, видимо, это призвание.

А что делать? Это уже никак не могут выполнить машины. Для выращивания ребенка необходимы человеческие руки и разум. Создание искусственного интеллекта на Квирине запрещено (как и вообще в Федерации - а больше ни у кого в Галактике таких возможностей нет). Это было бы теоретически возможно уже восемьсот лет назад, но последствия были бы слишком тяжелыми. Поэтому для машинного интеллекта всегда ставятся определенные барьеры.

Ильгет в который раз наблюдала за детьми в этом зале, и снова удивлялась разнообразию их занятий. Два ребенка в трусиках занимались переливанием подкрашенной разноцветной воды в разнообразных сосудах, немало, конечно, проливая на себя и на пол. Многие лепили из мягкого вариопласта. Собирали несложные конструкции. Складывали кубики разных форм и цветов. Изучали большие пластиковые книжки с картинками. С помощью маленьких циллосов знакомились с цифрами и буквами, выполняли простенькие задания. Нанизывали бусы и пропихивали мячики сквозь отверстия разного размера. Перебирали зерна, рвали бумагу или ткань на мелкие клочки (и клеили цветные клочки на большой белый лист).

— Дара, - сказала она, улучив момент, - пойдем, детка, хочешь к Арли?

— Хочу к Арли, - сказала Дара и вскочила, забыв о циллосе.

— Надо выключить игру, - напомнила Ильгет. Потом взяла малышку за руку и пошла с ней к выходу. Кэс был занят, Ильгет не стала его отвлекать. На входе отметила, что забирает Дару. Вышла в коридор, ощущая в своей руке невыразимо трогательные пухлые пальчики.

Дара и вообще была ангелочком. Тихая, привязчивая девочка. Арли вот росла разбойницей и все больше дружила с Лайной, такой же шустрой и бойкой. Дара - матовая нежная кожа, длинные загнутые ресницы вокруг огромных глаз, белая пушистая головка. Она даже плакала тихо, не орала, как все младенцы.

Они вышли из здания вступительного класса и оказались в школьном саду. По желтоватой прямой аллее двинулись к Первой Ступени, откуда следовало забрать Арли.

Это, собственно, не так уж обязательно. Детей из Первой ступени доставляли домой на аэробусе. Но раз уж Ильгет все равно здесь…

Лайна и Андо оставались в школе дольше, до самого вечера. Это Арли только начала посещать Первую ступень, и адаптация шла постепенно. Пока еще ее надо было забирать после основных занятий.

Дара болтала без умолку, что-то про зайца, про вкусное молоко, которое она хочет дома, про бабушку и прогулку на море. Ильгет слушала, отвечала что-то и, как всегда, наблюдала за окружающим, почти растворяясь в нем. В саду возились несколько мальчишек, собирали ягоды. Две девочки лет восьми проскакали мимо по аллее на небольших светломастных лошадках, приветливо помахав рукой Ильгет. В ветвях безудержно пели птицы. На небольшой поляне группа детей с учителем занималась рэстаном, Ильгет не сдержала улыбки, глядя на них.

Наконец они дошли до зданий первой ступени, разбросанных в парке. Подошли к белому домику в виде башни, торчащей из спирально закрученного широкого виадука. Дверь распахнулась перед ними, и мама с дочкой вступили в широкий холл.

Это было здание катервы "Ветер", в которой учились Андо, Лайна и Арли.

Занятия в первой ступени уже резко отличались от вступительной. Здесь учились дети от трех-четырех до одиннадцати-двенадцати лет.

Впрочем, все возрастные нормы для Квирина - не догма. Все индивидуально. Один ребенок переходит к подростковому возрасту - "третьему узлу социализации" - в 10 лет, а другой в 13. Как только это происходит, и жизнь в катерве становится для него малоинтересной, его тянет к настоящей, взрослой жизни - так и заканчивается Первая ступень.

Первую половину дня дети здесь по-настоящему учились. Хотя, конечно, трехлетки и десятилетние дети учились совершенно по-разному.

Например, из медицинских соображений мнемоизлучатель можно было использовать лишь примерно с восьмилетнего возраста, и то - ограниченно. Правда, детей сразу обучали пользоваться меморикой - методом быстрого и надежного запоминания, похожим по механизму на метод психоблокады (и собственно, так же разработанным древними эдолийскими хавенами).

Большая часть занятий была индивидуальной под руководством учителя, или в небольших группах. Для каждого ребенка составлялось собственное расписание. Учились дети, собственно, всему. Но поначалу в блоках - блок точных наук, блок наук о природе, блок языка и культуры и блок искусства. И блок практических навыков. И спорт, конечно, ежедневный. С возрастом росла дифференциация предметов и специализация ребенка в некоторых видах. Например, Арли пока еще изучала просто математику, просто природоведение, в музыке - ритмы, простейшие инструменты вроде ударных и разных флейт и клавиш, ноты, основные понятия. В спорте - общефизическое развитие. А вот у шестилетнего Андо уже никаких блоков не было. Вместо, к примеру, естественного блока, он изучал биологию, планетографию, химию. В музыке уже больше года занимался выбранным инструментом - синтаром, а в спорте избрал рэстан (правда, специализация в спорте была возможна не любая - рэстан, другой вид единоборства, гимнастика или многоборье).