Яна Завацкая - Про жизнь и про любовь

Ивик встретила ее прямо с работы - Мара выскочила из ворот марсена, и они пошли вдоль сетчатого забора. За забором на площадках играли малыши до трех лет, за ними бегали озабоченные воспитательницы.

— Ты похорошела, - заметила Ивик. Мара очень повзрослела, нескладная подростковая фигурка стала изящной и тонкой, волосы мелированы светлыми прядками. Модный плащ лимонного цвета, модная сумочка.

— Скажешь тоже, - Мара тряхнула головой, - ну рассказывай, как ты там…

— Да как я. Ничего. У нас там север, снег лежит, мороз знаешь какой? Из дома выходишь, сразу лицо как обжигает.

— Ничего себе!

Они шли и болтали ни о чем. О том, о сем. Вспоминали тоорсен. Мара все знала - про учителей, про одноклассников. Хета Альва все еще директор. В прошлом году был юбилей ее работы в школе, Мара тоже ходила, носила цветы. У одноклассников все было более-менее ровно и благополучно, кроме Хайта - парень был альпинистом и разбился в позапрошлом году, но об этом Ивик уже знала. Знала и про Тена - тот получил назначение и служил где-то на Серебряном Океане. А вот про Шагина нет, а Шагин, оказывается, теперь работал в Лоре в новом центре военной электроники. Растолстел, рассказывала Мара. Похож на кота, довольный такой.

Ивик с грустью подумала, что всех очень уж раскидало. Сколько ребят осталось в Шим-Варте - десять-двенадцать, не больше. Но что поделаешь? Везде нужны люди. И на крайнем Севере, и на Серебряном океане. Теперь ее дом там. Там надо устраиваться и жить.

— Ну а детишки как? Не достают?

— Да ничего детишки, - сказала Мара, - своих только вот уже хочется!

Ивик поняла, что это давнишняя и заветная мечта Мары. Скорее бы уж выйти замуж и родить детишек, таких же славных и сладких, как те, за кем она приглядывает в марсене. Мара с упоением планировала - у нее будет шестеро. Три девочки и три мальчика. Ну или как Бог даст. Она уже и имена придумала. И даже начала вязать свитерки, но опомнилась и подарила их малышам в марсене.

— Но знаешь, такие свитерки хорошенькие, я взяла журнал "Вязание", а там такая прелесть…

Ивик слушала, улыбаясь. Слушать Мару было приятно. Живут же люди. Может, и мне так надо? - подумала она. Конечно, я гэйна. Но в самом деле тоже так хочется выйти замуж… и дети… я бы тоже могла им что-нибудь связать.

По крайней мере, Мара еще не замужем, и пока у нее нет особых перспектив, мрачно думала Ивик шагая домой. И поймала себя на том, что готовится оправдываться перед мамой.

Глупость какая… Она же взрослая. Все же теперь иначе. Она не должна постоянно и за все оправдываться.

Ивик замедлила шаг. Домой идти не хотелось. Она вдохнула холодный воздух, посмотрела вверх. Какие здесь яркие, крупные звезды! В Маире они маленькие и колючие. И там гораздо холоднее. Зато и в доме уютнее. Ивик вдруг представила комнату в тренте, Хетта что-нибудь шьет или рисует. Эсси выкладывает очередную мозаику из цветных стеклышек - художница, в последнее время она вполне профессионально этим занялась. Арика наигрывает на клори или лежит на койке с книжкой. И ее собственная койка, где можно валяться поверх пушистого покрывала, и торшер роняет такой уютный свет на страницы. А можно сесть за стол, и писать. Вообще можно заняться чем угодно… И так свободно, легко. Ивик вдруг кольнула тоска - захотелось оказаться там.

Странно, а так тянуло домой, так хотелось увидеть маму, всех родных…

Дома оказался мамин брат, дядя Велл.

— Привет! - Ивик радостно обняла дядю, чмокнула его в холодную сухую щеку. Дядя Велл был много старше мамы, но на пенсию еще не ушел, работал на машиностроительном заводе технологом.

— Садись, поешь, - сказала мама и продолжила, обращаясь к дяде Веллу, - Ивик умничка. Вот некоторые как уехали от родителей, так и все… как будто нас нет. Как будто мы ее не вырастили… никакой благодарности.

— Да, дети нынче такие, - прогудел дядя Велл. Ивик сжалась, хотя ее, казалось бы, и похвалили. Она знала, что речь идет об Ани.

Ивик и сама была почти незнакома с родной старшей сестрой. В детстве общались, конечно. А теперь… домой Ани никогда не приезжала. Писать ей было вроде бы не о чем…

— Выкинула нас, как собак, из своего сердца, и все тут… - с обидой продолжала мать. Ивик тяжело вздохнула и стала ковырять вилкой картошку.

— Ну а ты, Ивик, как? - спросил дядя, - воюешь?

— Да, помаленьку, - отозвалась она.

— Звание-то какое у тебя?

— Гэйна, - сказала Ивик чуть холоднее.

— То есть никакого? Что-то недалеко ты пошла.

— Но я же только начала служить…

— Ну некоторые и в квенсене получают звание, - заметил дядя, - а еще ты, вроде, пишешь - тебя печатают?

— Нет, - сухо ответила Ивик.

— Ну тогда это несерьезно, - заявил дядя и с раздражением отодвинул стакан, - Тэм, я не хочу пить.

— Ну выпей, выпей, это же вкусный компот, я сама варила! - настаивала мама. Ивик угрюмо жевала картошку.

— Это, Ивик, графоманство одно, лучше бы ты чем-нибудь серьезным занялась.

— Не всем же быть великими писателями, - буркнула она. Отодвинула пустую тарелку, сказала "спасибо" и ушла в спальню. Там она села, уткнувшись лбом в холодное дерево платяного шкафа. Чувствуя себя глубоко несчастной. Никчемной.

"Ну а что ты обижаешься? - услышала она мамин голос, - ведь мы же твои родные! Только мы скажем тебе правду, другие-то не скажут!"

Да, это правда - она ничего не достигла, у нее нет звания, ее не печатают, даже никто и не интересуется ее книгами, кроме хета Бена, ну еще нескольких человек. Она не устроена. Ее запихали в тьмутаракань, потому что она далеко не лучшая в выпуске. Наконец, она безнадежная старая дева и останется такой вовеки.

Может, и жить-то не стоит… Ведь это никак не изменить. Она и так старается как может. Ну просто не может она лучше!

Да уж конечно, со злостью подумала она, жить, может, и не стоит. Тем более, это желание так легко выполнить. Дорши будут просто счастливы…

Ивик проснулась оттого, что луч солнца скользнул по закрытым векам. В Маире гораздо позже светает… Перед Рождеством почти все время стояла тьма - близко к полярной ночи. А здесь уже яркий свет. Солнечные зайчики метались по комнате. Ивик улыбнулась, наблюдая за их игрой.

На что она вчера обиделась-то? А, дядя Велл… Ну он же просто старый и несет всякую чушь. Ивик встала, сбросила ночнушку, натянула рубашку и форменные штаны. Мама, конечно, приготовила ей платье, еще кучу какой-то одежды, но Ивик сейчас хотелось носить военное.

В дверь постучали. Ивик крикнула, чтобы входили, а сама тем временем быстро убрала постель. Ричи ворвался в комнату. Ах да, сегодня суббота, он опять на выходные пришел домой.

— Привет!

— Здорово! - обрадовалась Ивик, - ну как жизнь-то у тебя?

— Да ниче… Ивик, а можно мне шлинг подержать?