Руслан Мельников - Пески Палестины

Все‑таки потери у них были. При штурме погиб один человек. Капитан Жюль — верный вассал ее величества королевы Кипра Алисы Шампанской лежал под самыми стенами с арбалетной стрелой в груди. Еще пятеро — трое сарацин и двое рыцарей бейрутского сира — получили легкие ранения. И с водой тоже вышла неувязочка.

— Хранители Гроба забросали Торон колдовскими громами и молниями, — хмуро доложил Жан д'Ибелен.

Несколько выстрелов, которые произвел по крепости Бурцев, были так себе — каплей в море. А вот обстрел, что устроили до него эсэсовцы, — совсем другое дело. В цитадели все оказалось перерыто так, будто по замковому двору и святой обители прошлись гигантским плугом. Кругом — воронки. Стены обвалены, земля смешана с камнями и останками павших. Единственный источник засыпан. Колодцы разрушены, водоносные пласты потревожены. Живительная влага ушла. Даже резервуары, где всегда держалась вода для скота на случай осады и прибытия больших караванов, разбиты, пусты и сухи.

В общем, перестарались фашики на свою голову. Потому‑то и рыскал по окрестностям брат Курт в поисках воды.

— Тамплиеры? Жители Торона? Кто‑нибудь уцелел? — спросил Бурцев.

Жан Ибеленский скорбно покачал головой:

— Похоже, рыцари Армана де Перигора надеялись отвести беду от святой обители. Они покинули крепость, чтобы принять бой под ее стенами, и пали все до единого. Впрочем, монахов, оставшихся в замке, немцы тоже не пощадили.

— А сам де Перигор?

— Его не нашли.

— Бежал?

— О нет, вряд ли благородный Арман спасся бегством, бросив свой отряд. Не похоже на него. Вероятно, пленен немцами. Судя по следам, от Торона к Иерусалиму ушел большой отряд. Всадники и колдовские повозки.

— Свиньи?

— Свиньи, — согласился сир Бейрута. — Подлые германские свиньи!

— Я не о том. Нам нужны свиные туши. Ты не забыл?

Жан д'Ибелен кивнул:

— Помню. Почти вся скотина на монастырском подворье перебита. Но мои оруженосцы нашли несколько раненых поросят, борова и матку. Они еще были живы, когда… В общем, их уже разделывают. А сарацины Бейбарса отыскали телегу. Почти целую, большую, крытую. Одно разбитое колесо заменить надо, борт подлатать — и будет, на чем везти мясо. Только торопиться нужно. На такой жаре мясо быстро портится.

— На такой жаре да без воды мы и сами быстро испортимся, — невесело заметил Бурцев.

— И что делать будем? — в разговор вмешался Джеймс.

— Разделимся. Сотня Бейбарса и рыцари Жана остаются здесь, хоронят убитых и едут к Вифлеему — на соединение с Айтегином. Мы же, как и планировали, отправляемся в Иерусалим. Сейчас. Немедленно.

— А с водой‑то как быть?

— Вода — только для лошадей, — распорядился Бурцев.

— А люди? До Вифлеема‑то добраться еще можно — там по пути родники и колодцы есть, а вот до Иерусалима… Мы ж не доедем!

— Доедем, — возразил Бурцев. — Если очень захотим — доедем.

— Как? — не мог взять в толк папский брави.

— По‑татарски.

— Что?

— Бурангул, подь сюда. Расскажи нашему венецианскому другу, как степняки обходятся в походах без воды и пищи.

— Надрезаем лошади жилу и пьем кровь, — просто и коротко объяснил юзбаши. — Так можно протянуть неделю. Можно десять дней.

Джеймс побледнел:

— О, Санта Мария! Десять дней на лошадиной крови?!

— Успокойся, брави, — посоветовал Бурцев. — До Иерусалима осталось всего ничего. Придется немножко потерпеть. А не желаешь — так скатертью дорога. Хочешь — поворачивай со всеми на Вифлеем. Хочешь — возвращайся в Рим, к Папе.

— Вернуться к Его Святейшеству ни с чем я не могу, русич. Ты обещал мне открыть тайну Хранителей Гроба.

— Обещал, — кивнул Бурцев. — Когда покончим с немцами. И когда моя жена будет на воле.

— Но…

— Все, брави! О Хранителях рассказывать нужно в спокойной обстановке. И рассказ этот будет долгим. А сейчас мне жаль времени. Решай — будешь пить с нами конскую кровь или как?

Джеймс скривился, сплюнул. Но больше перечить не стал. Не возражала и новгородская дружина, хоть ребята и были не в восторге от предложенного способа выживания. Хабибулла покачал головой и скорбно вздохнул: мол, лишь бы не заставляли есть свинину. Это ему пообещали. Бейбарс — сам в прошлом степной кочевник — тот и вовсе спокойно отнесся к словам Бурцева и Бурангула. Мамлюки, которым надлежало идти в Эль Кудс вместе с эмиром, тоже не привередничали. «Подумаешь, кровь», — читалось на их невозмутимых разбойничьих лицах. Эти бравые головорезы при необходимости хоть мозги из конской башки готовы были есть. Ложкой…

Только с сиром Бейрута возникла проблема. Неустрашимый Жан д'Ибелен устроил форменную истерику. Рыцарь возмущался долго и громко. Бил себя кулаком по нагруднику. Кричал, что истинному христианскому воину не подобает становиться кровопийцей подобно диким язычникам.

— Значит, христианские святыни будут спасать язычники и иже с ними, — пожал плечами Бурцев.

Довод подействовал.

— Кровь‑то не человеческая, — утешал сам себя благородный сир. — Авось, и не так велик грех.

— А то! — подбодрил Бурцев. — Отмолишься в Святом Граде…

Хотя, сказать по правде, и самому ему было противно до тошноты при одной только мысли о… Бр‑р‑р… Ну почему в конских жилах не течет, к примеру, холодное пивко?

От невеселых размышлений отвлек Дмитрий:

— Василь, что нам под свиные туши класть‑то? — спросил новгородец. — Мечи? Луки? Копья? Брони? Щиты? Шеломы?

Все уже было готово! На изрытый воронками замковый двор выкатили вместительную крестьянскую повозку с рваным пологом, новым колесом и починенным бортом. В повозку впрягли вьючных лошадей — тех, что поплоше, что не бросаются в глаза чистокровной породой и особой боевой статью. Оруженосцы бейрутского сира таскали к повозке свежие пласты сала и свиного мяса. Арабы‑мусульмане стояли в сторонке. Подальше.

— Нет, брони не нужны, Дмитрий, — ответил Бурцев. — Шлемы и щиты — тоже. А оружие… Пусть каждый положит только то, к чему рука более всего привычна. Что‑нибудь одно. И вот еще…

Он снял с плеча два «шмайссера», подобранные у горящих «Цундаппов», сунул новгородцу запасные обоймы. МG‑42 решил не брать — нехай остается на «Горбоконе». Пистолеты‑пулеметы все ж таки полегче будут. Их и спрятать в возу проще. И по иерусалимским улицам бегать с ними сподручнее.

— Что, только два громомета берешь, Василь? — удивился Дмитрий.

— Угу… — Бурцев кивнул.

А больше‑то и не надо. Один — ему, один — Сыма Цзяну. Хватит.

— Два колдовских самострела и по одной железяке на рыло? И все? И ради этого гнать в Ерусапим‑град такую телегищу?! – разочарованно протянул новгородец.

— Не все, Дмитрий, не все. Будет кое‑что еще…