Влад Силин - Монополия на чудеса

Таблетку пришлось размочить в коле. Умеют же устроиться господа маги! На серой коже умирающего вспыхнул румянец. Глаза заблестели, морщины разгладились – дзайан выглядел свежим и цветущим, как манго на ветке! Я с восхищением покрутил головой.

С улицы доносились шаманские завывания и грохот бубна.

– «Скорая» сейчас будет, – отрапортовала Светка. заглядывая в дверь. – Я ее по школе вызывания хастнула! У меня девятый уровень!

И укоризненно посмотрела на старика:

– Ну что, дед Вень, допрыгался?! А ведь говорила тебе!

– Прости, внуча, дурака старого!.. – пробормотал тот. – Отныне буду тебя слушать.

– Ладно, – смягчилась та. – Листы при тебе?

– В бумажнике… Остальные у Марченко…

– У Алексея Петровича? – уточнила девушка. В глазах ее горел азарт охоты.

Старик дернулся:

– Внучка! Все отдам, только спаси!

«Вениамин – глава рода, – вспомнилось мне кстати. – Присвоил белые листы дома Литницких…»

Так-так-так… Разрешения на поводки, фактически монополия на силу и чудеса… А девчонка молодец! Не так проста, как могло бы показаться!

Света зыркнула на меня разозленной кошкой. Ладно, решил я, у моей замечательной спутницы дела родственные, семейные, чужим встревать не след.

– Пойду, гляну, не приехала ли «Скорая», – сообщил я деликатно, выходя из домика.

Естественно, далеко уходить я не собирался. Настало время со вкусом расположиться под окнами и подслушать милую семейную воркотню. К сожалению, судьба распорядилась иначе. У калитки мне повстречались две старушки – высокая в выцветшей сиреневой кофте, и низенькая в телогрейке и платке цвета хаки. Мрачно смоля сигарету, низенькая разглядывала изгаженные олифой прутья.

– Здрасьте, – с энтузиазмом объявила она, едва меня завидев. – Ты, что ли, Светкин хахаль будешь?

– Уймись, Верунь, – прогудела высокая укоризненно, – нонеча не хахаль говорят, а бойфренд.

– Ничего не знаю. Хренд, редька там… Девчонка ревмя ревет, а он…

– Детектив Колесничий, – с обезоруживающей улыбкой достал я удостоверение. – У меня к вам несколько вопросов, сударыни. Найдется пара минут?

– Детектив? – впечатлялись гостьи. – Ах ти ж господи, Ормазд преблагой! Это с милиции што ль?!

– Ну, вроде того, прекрасные госпожи. Только это сейчас неважно.

Не прошло и нескольких минут, как мы с почтенными матриархинями болтали, словно закадычные подружки. Из их слов выяснилось много важного и интересного.

Как оказалось, я не первый посоветовал старому дзайану обратиться к аснатарам. Визит священника спланировали давно. Вот только Вениамин Серафимович безбожно с этим тянул. Старушки и так его уговаривали, и сяк – все впустую. Лишь вчера он решился и приехал на огород с аснатаром.

Священник старушечьему конгрессу не понравился. Не святой какой-то! Жилистый, сухощавый, круглоголовый… Сам плюгавенький, а выправка военная и «в груди крутая сажень», – как выразилась высокая. В общем, не инквизитор – бывший боксер.

Дело, впрочем, боксер-инквизитор знал. Запалил священные огни, споро и с молитовкой очистил первоэлементы. Интересный факт: когда отец Иштван кропил святым огнем курятник, птицы орали, словно резаные. Даже словно бы какое-то адское ржание из-под земли доносилось. Не иначе знак благой. Не по нутру дэвам святость аснатарова.

А вот дальше пошла ерунда. На бесплатное представление собрались местные мальчишки. И ладно бы просто глазели! Святому отцу не мешают, так и Вениамин Серафимович помалкивает. Терпит, значит, с молитовкой благостной. Только вот один паренек – вроде скрипача, со шпажкой деревянною – возьми да кувыркнись с забора. Прямо в любимую мушмуллу покойной.

Тут уж старик не выдержал. Такое началось, хоть святых ашаванов выноси! Аснатар орет, пацанва орет, малец брыкается, чисто кот помоечный. И всего-то ему уши надрали, скажите! Велика важность.

– …Простите, простите, – перебил я. – Мальчишку как звали?

– А дэв его знает… Артемом вроде. Вот Димка должен помнить. – Низенькая со значением посмотрела на меня: – Сосед Светкин по площадке. Дальше рассказывать?

– Сударыня, – проникновенно объявил я, – умоляю, не упускайте ничего! Я весь внимание.

…Дальше ничего особенного не произошло. Проводив аснатара, Вениамин Серафимович решил заночевать на даче. Бедная собачка Викуха, узнав, что придется провести ночь в дэвятнике, затосковала. Видимо, тосковала она правильно, потому что утром Вениамин ее не нашел. А потом и сам устал, заперся в домике и отказался кого-либо пускать.

Больше старушки ничего толкового не рассказали. А вскоре мне стало не до болтовни: подъехала «Скорая», и у нас появились другие дела.

Стукнула дверца машины. Света с готовностью придержала калитку; врач учтиво поклонился ей и зашагал к дому – коренастый, добродушный, в квадратных очках. С первого взгляда на него становилось ясно, что теперь судьба Вениамина в надежных руках. Следом семенила фельдшерица лет двадцати, крашеная блондинка с робким болоночьим личиком.

Войдя в комнату, врач окинул старика благодушным взглядом и обернулся к фельдшерице:

– Мариночка, дорогуша, достань корглизончику. Колоть будешь.

– Я? Почему я? – испугалась та.

– Давай, милая. Не спорь.

Фельдшерица распаковала экспресс-лабораторию и принялась возиться с инструментами, способными вызвать ночные кошмары даже у бывалого палача. Врач же вплотную занялся больным. В глазах его плескалось радостное волнение, какое бывает у людей, искренне любящих свое дело.

– Как я и думал! – воскликнул врач. – Ах, как хорошо! Ах, как это замечательно! – И, обернувшись к фельдшерице, сообщил: – Осчастливь этого сударика полкубиком, дорогуша. А потом кебузончику. Договорились? !

И принялся восторженно щебетать что-то о «декомпенсации» и «тахисистолической форме».

Забавно ссутулившись, девчонка приготовила шприц. Никогда не видел, чтобы лекарство кололи так долго – наверное, ставили рекорд для книги Гиннесса. Старика мучили, пожалуй, минут пять. Врач смотрел на это безобразие, благодушно улыбаясь и что-то одобрительно бормоча себе под нос, так что я успокоился.

Потом мы с водителем бережно, словно вазу эпохи Цин, переложили старика на носилки и унесли в машину. Когда я вернулся, фельдшерица заполняла бумаги, а врач что-то радостно втолковывал Свете. До меня доносились лишь обрывки фраз:

– Анафилактический шок… ну это просто чудо какое-то! Можно сказать, великолепная аллергия на старость. Нет, не лечится… замечательно! Просто чудесно! Будет восхитительный гемодиализ… Однако в таком хорошем состоянии… вы наследница?! Поздравляю!

Марина оторвалась от карточки и сердито поинтересовалась у меня:

– Родственник вы будете?