Владислав Силин - Королей убивают неудачники

Вот в Ригу и пришло лето… Яркое, беззаботное, — в зелени лип и кленов, белизне лотков с мороженым, в мареве разогретого воздуха над асфальтом. Трамвай-поливальщик выплыл из-за угла, окруженный облаком водяных капель. Отступила изнуряющая жара; пыльный булыжник мостовой покрылся иероглифами водных узоров.

Девчонка в белой футболке с медвежатами запрыгала на одной ножке, закружилась, вытянув руки вверх. Радужное облако коснулось ее самым краешком, и она завизжала, по-детски щедро делясь с миром переполняющей ее радостью:

— Дождик-дождик, подожди! Дождик-дождик, не дожди!

Денис свернул под арку ворот и двинулся вдоль аллеи. Верманские сады непривычно пустовали. Истосковавшиеся по теплу рижане штурмовали электрички, отправляясь в Юрмалу. Лишь старый лоточник возился возле фонтана, прилаживая огромный бело-синий зонт.

От легкого ветерка вертушки из янтарной и зеленой фольги затрещали, завертели огнистыми крыльями. Со времен детства Завацкого они нисколько не изменились. Да и старик, что продавал их, — высокий, чопорный, с распушенными усами и в капитанской фуражке — был все тот же.

Невольная мысль заставила Дениса улыбнуться.

Быть может, лоточник — тот самый посланник судьбы, с которого начинаются приключенческие истории? Старый нищий из романов о Ковенанте? Капитан из крапивинских сказок?

Ужасно захотелось подойти к нему и спросить: так ли это? — но Денис чувствовал, что не сможет. Ничего... Пусть сказка останется тем, для кого предназначена. Крепышам, что возятся в обмелевшем фонтане, девчонке со смешными косичками...

Прощайте, Капитан, не держите лиха!.. Случается, что мальчишки вырастают из ваших историй. Но ведь на смену им идут новые, правда?..

...В тот миг, когда Завацкий свернул на дорожку, ведущую к выходу из парка, за спиной прозвучало:

— Молодой человек!

Денис замер, не в силах обернуться.

— Молодой человек, — продолжал лоточник, — вы любите тайны? Уж извините, что я так по-простому... Люди ходят разные. Есть такие, что дальше своих башмаков не видят. Мне показалось, что вон та загадка придется вам по душе.

За чугунной оградой радостно поблескивал стеклопластиком рекламный стенд. Афиши его Завацкий знал чуть ли не назубок, поскольку был завзятым театралом. В Ригу приехал «Ленком», ставили бессмертного «Гамлета». К сожалению, раньше следующей недели вырваться на представление не получалось. Даже умения Дениса — а он специализировался по чудесам — не могли помочь.

— Вы присмотритесь повнимательнее.

Завацкий подошел к ограде. Афиша как афиша...

Гамлет с помятым лицом держит в вытянутой руке череп. В позе его брезгливость, словно в руке не голова Йорика, а раздавленная жаба. Ниже — красными буквами название и...

Черт возьми!

Картину перечеркивала нарисованная маслом ветка кедра. Почему кедра, а не сосны, Денис бы так сразу не ответил, но подсознательно чувствовал, что прав. Нарисованная двумя-тремя мазками, она мастерски передавала ощущение угрозы. Художник, несомненно, обладал талантом.

— Классика детективного жанра, — донеслось до него. — Я слышал, вы дока в расследованиях, кроме того, знакомы с учением теиров не понаслышке. Так как, примете вызов?.. Если хотите, я в нескольких словах обрисую ситуацию.

Так обычно и получается. Человек ноет, жалуется, что быт заел, униженно выпрашивает чуда. Но вот чудо пришло. Надо принять его, отдаться на волю потока...

...И выясняется, что дел по горло. Времени совсем нет.

Звонок от вице-магистра настиг Завацкого в тот самый момент, когда он собрался ответить старику «да». Ну что стоило притвориться, будто забыл телефон дома? Не пришлось бы юлить, выкручиваться...

Глаза Капитана погасли. На лице возникло скучающее выражение: мол, все ясно, господин... Да, конечно же, дела. Прощайте.

И вот Завацкий сидит в кабинете Валерия Владимирцева, вице-магистра по делам колоний. Титул, конечно, громкий, спорить нечего. Вот только двенадцать миров, куда землянам открыт доступ, — это не совсем колонии. На некоторых даже посольства толкового не завели. Впрочем, об этом я расскажу чуть позже.

Сам кабинет Владимирского легче всего сравнить с филиалом исторического музея. На столах кавардак, по стенам развешаны рыцарские щиты, знамена. У Владимирцева — лучшая в мире коллекция холодного оружия, и не только земного. Сам же он немного алхимик, немного чернокнижник, немного... да бог его знает, кто еще. Сноб он. А вот с Завацким почему-то на «ты».

И насколько известно, таких людей немного: раз, два — и обчелся. Ну что Денису стоило телефон дома забыть?!

Теперь же приходится сидеть у окна, прихлебывая из чашечки черную жижу, пахнущую персиками. Или ананасами?..

— Что за кофе?..

— Не бойся, не «Копи Лувак» [1] Сорт кофе, вырабатываемый из зерен, побывавших в желудке суматрских виверр. Считается самым экзотическим и самым дорогим сортом на земле. , — хихикает Валерий. — Хороший сорт, «Мокко сидама». Знакомый из Эфиопии привез.

Что же... При случае магистр мог бы пить и «Копи Лувак», — в деньгах он стеснения не испытывает. Но дешевый эпатаж чужд Валерию, и Завацкий это знает.

— Денис, что тебе известно о Тшиине?..

— Средневековый мир. По уровню развития — двенадцатый век. Рыцари, разобщенные графства, взаимное соперничество. Ах да!.. У тшиинов оригинальное отношение к языку, позволяющее им использовать магию. Одно и то же утверждение выражается разными словами в зависимости от того, истинное оно или ложное. Фраза: «Дует ветер» — прозвучит совершенно иначе в зависимости от того, дует ли на самом деле ветер или нет.

— Это все?

— Все.

— Негусто. — Валерий усмехнулся. — Наши особисты на высоте. Даже орденский теир пребывает во тьме невежества... К счастью, это легко исправить, друг мой! Хочешь познакомиться с Тшиином поближе?

Денис оживился. Он не признался бы даже сам себе, но после земли Соль в его душе проснулась тяга к коллекционированию других миров. Владимирцев улыбнулся и подлил ему еще кофе.

— Да, Тшиин... — начал он задумчиво. — Чудная средневековая пастораль. Знаешь, Денис, как это ни обидно, но мы получили щелчок по носу. Отношения с тшиинами у нас катастрофически не сложились.

Завацкий поболтал ложечкой в кофе. Металл противно звякнул, и Валерий поморщился.