Александр Лыхвар - Обратная сторона

Ричи смотрел то на воспитателя, то на приехавших ни свет ни заря посетительниц. Эти двое ему то же сразу не понравились, как не нравилось все, что происходило вокруг него в последние полтора месяца, но он никак не обнаруживал своего отношения.

После того, как в личных файлах были проставлены соответствующие отметки, переносящие ответственность за пятерых мальчиков с воспитательного учреждения на частную контору занимающуюся усыновлением, которую сейчас представляли две милашки в комбинезончиках, никто никого больше не задерживал. За ними даже никто не вышел.

– Ну что, детки, никто ничего не забыл? – спросила крашенная шатенка, больше для того, чтобы завязать контакт, чем потому, что ее действительно это волновало.

Дети только покрутили головами, но никто из них не произнес и слова.

– Ну, тогда нам уже пора идти. Все идите за мной. Вы уже большие мальчики и должны слушаться. Мы сейчас выедем в город, а это не то место, где можно вести себя как хочется.

Дети вышли вслед за разговорчивой тетей. Замыкала процессию блондинка с чемоданчиком. Воровато озираясь, у ворот их уже поджидал водитель. Боковая дверца салона была распахнута.

– Как ты себя ведешь? Ты бы только посмотрел на себя, – сказала блондинка, тоном не терпящего возражений начальника. – Да самому тупоголовому полицейскому одного взгляда в твою сторону достаточно, чтобы понять, что тут творится что-то незаконное. Запомни, предупреждаю тебя в последний раз. Мне такие работники не нужны. У меня законный бизнес и я не хочу, что бы ты своим поведением все мне испортил. Ни у кого не должно даже вопросов возникать по поводу работы нашего агентства.

– Простите меня, – понурившись сказал водитель, смущенно потирая широкой ладонью внушительный кулак, – больше такого не повторится. Я вас не подведу, только не надо ничего говорить хозяину.

– Хорошо, – она небрежно махнула рукой, будто делая огромное одолжение,

– сегодня вечером, после того, как мы все закончим, будет видно, заработаешь ли ты мое прощение или нет…

Парень заметно повеселел и распахнул перед своей хозяйкой дверь. Шатенка тем временем уже рассадила детей в салоне и пристегнув каждого ремнем безопасности, сама уселась напротив. Из трех взрослых людей, она оказалась единственным человеком, которому было небезразлично, как себя чувствует их товар. Хотя, может быть, это только входило в ее обязанности и не больше.

Низко загудев мотором, автобус тронулся. Через несколько минут они покинули практически пустынные кварталы давно не реконструированной, старой части мегаполиса и проехав по одной из обводных эстакад четвертого уровня, оказались совсем недалеко то центра. Не смотря на то, что до восьми оставалось не больше десяти минут, на дорогах было довольно свободно. Сейчас была самая граница, отделяющая время «пик», от всего остального времени, когда нескончаемые полотна эстакад интересуют только профессиональных водителей, проводящих за рулем весь свой рабочий день, ну и уборщиков конечно.

Особо не углубляясь в непролазные джунгли многоуровневых развязок и эстакад, лишь едва захватив район центра пятидесятого округа, водитель, поминутно сверяясь с показаниями своего дешевого навигатора, неприлично дешевого для салона подобной машины, стал выбираться в менее заселенный, район окраин. Через минут десять ему удалось попасть на одно из обводных шоссе. Он поднял скорость до ста двадцати и уверено повел машину больше никуда не сворачивая.

В салоне никто не разговаривал. Сидящая рядом с водителем хозяйка только шелестела бумажками. Дети занимались каждый свои делом. Кто внимательно смотрел на проносящиеся за окнами городские постройки, а те, кто устал от созерцания этих мгновенно меняющихся картинок, изучал содержимое своих ранцев, но кроме моющих средств, зубных щеток, полотенец и какого-то витаминного набора, там больше ничего не было – ни тебе игрушек, ни сладостей. Ричи сидел спокойно. Он уже насмотрелся в окно, а ранец его не интересовал, так что он внимательно следил за сидящей напротив молодой женщиной, со светло-коричневыми, струящимися волосами. Он всматривался в ее открытое лицо, но даже такое пристальное изучение, ни на сантиметр не приблизило его к ответу, что же нужно от них этим людям и зачем они это делают. Она заметила его внимание и ему пришлось отвернуться к окну.

Вскоре обводное шоссе стало еще шире и водитель еще поднял скорость. Цифры спидометра быстро побежали по возрастающей и замерли только на отметке в двести километров в час. В щели неплотно прикрытого, бокового стекла, тонко завыло.

По ходу движения построек становилось все меньше и меньше, а сами они выглядели все более и более отвратительно и запущенно. Вскоре по обе стороны от шоссе раскинулась пустынная, поросшая блеклой, пыльной травой, холмистая равнина. Ее однообразие лишь изредка нарушали более яркие лоскуты зелени, которые при более близком рассмотрении, оказывались небольшими рощицами, плотно переплетенных, низкорослых деревьев. Промелькнул яркий дорожный указатель, доводящий до сведения водителя, что он только что въехал в сорокакилометровую зону безопасности, по периметру окружавшую космопорт, и что если с ним что-то случится на этой территории, то хозяин дорожного полотна за это не несет никакой ответственности, а все вопросы о возмещении возможных убытков необходимо направлять в управление порта. И действительно, после указателя на равнине не было видно больше ни одного строения. На шоссе кроме медленно плетущихся по крайним полосам, огромных грузовиков, больше никого не было. Это была не единственная дорога в космопорт. Несколько севернее располагался более парадный подъезд, по которому доставляли пассажиров. Тот, по которому они ехали сейчас, использовался только для грузовых перевозок. Не смотря на это, полотно дороги было в отличном состоянии.

Через десять минут на горизонте стали появляться первые постройки космопорта, к которым узкой чертой тянулось вытянувшееся в линию шоссе. Постройки росли буквально на глазах, и уже через минуту-другую, весь горизонт был занят огромными кварталами ангаров, основных и вспомогательных зданий порта, складами техники, больше похожими на мусорные свалки, обступившими огромное взлетно-посадочное поле. Только с этого шоссе можно было увидеть весь космопорт, лежащий немного ниже, как на ладони. Со всех остальных точек, он воспринимался только как непонятное нагромождение разнообразных построек. Не доезжая около трех километров до въезда в порт, над дорогой висело световое панно, приличных размеров. На нем часто-часто, привлекая внимание, пульсировала изумрудная надпись: