Александр Лыхвар - Обратная сторона

– Выведите отсюда этого человека! – истерично заорал вицепрезидент из-за стола.

Не успел Дэн даже бросить в их сторону взгляд, как на него обрушился град ударов сапог, дубинок и кулаков. Натиск оказался таким бурным, что он почти сразу потерял сознание. Последнее, что он услышал, это был крик подлеца Граустера:

– Смотрите не убейте, для него это будет слишком просто!..

Он с трудом приходил в себя. Липкий туман забытья нехотя отступал, уступая место навалившейся со всех сторон боли. Спину нестерпимо жгло, в груди, справа, кололо с каждым вздохом, в голове сильно шумело, а живот ощущался так, будто в нем уже поковырялась целая группа студентов-медиков, уяснив при этом для себя, как там все устроено. Дэн открыл глаза, что при опухших веках сделать было непросто. Над ним была даже не покрашенная, серая, бетонная плита перекрытия, посреди которой сиял наглухо вмонтированный, зарешеченный светильник. Он попытался подняться, но избитое тело волной тошнотворной боли отреагировало на усилие, не позволив даже сесть. Перед глазами все поплыло. Смешанная с болью безнадежность, с солоноватым привкусом крови, безжалостно придавила его к отбрасывающему блики единственного светильника, пластиковому покрытию пола, холодному, как человеческое сострадание. Из закрывшихся век, двумя тоненькими струйками, направившимися к вискам, потекли слезы. Это была единственная реакция, на которую он был сейчас способен.

Лязгнул замок, скрипнула дверь и в крохотную камеру вошел здоровенный мордоворот, с лицом профессионального убийцы, одетый почему-то в серую униформу полицейского. Склонившись над лежащим на полу Дэном, он положил пальцы на сонную артерию.

– Ты смотри, – удивился он. – Еще живой! – крикнул кому-то в коридор.

– Если не придет доктор, то к утру сдохнет, – успокоил его хрипловатый голос, – а я еще не видел, чтобы наши доктора доктора ходили по ночам.

– Не повезло бедняге, – пробубнил себе под нос вошедший, поднялся и вышел, хлопнув за собой дверью.

Было удивительно видеть даже такое проявление сострадания от такого человека.

Дэн слышал разговор двух полицейских, только как-то со стороны, издалека. Если бы можно было пожалеть себя еще больше, он так бы и сделал, но сильнее у него уже не получалось. Наоборот, ему вдруг стало все равно, по настоящему все равно. Как ни странно, от этого ему стало немного легче. Он уже в глубине души был готов примириться со всем случившимся и спокойно дожидаться вечно пьяного Хорона, с никогда не просыхающим веслом в натруженной руке, как где-то, глубоко-глубоко в сознании, подала признаки жизни не до конца задутая искорка надежды. Душу захлестнула волна злости, злости ко всему на свете, не оставив больше места ни для каких других чувств. Воля собралась в один тугой комок. Дэн потерял сознание.

Как ни странно, его дыхание немного выровнялось и стало более глубоким, хотя и хрипы в легких несколько усилились.

Когда он вновь открыл глаза и осмыслено взглянул вокруг, то первого, кого он увидел, был доктор, пытающийся трясущимися руками, извлечь из инъектора только что использованную капсулу. На тоненьком рыльце приспособления еще блестела капелька свежей крови. На враче был выленявший до безобразия от частых химчисток, бледно голубой халат, даже отдаленно не напоминающий тот темно-синий цвет, в котором щеголяли его более удачливые коллеги. Одутловатое, с синюшным оттенком лицо, больше подошло бы завсегдатаю дешевых, портовых забегаловок, чем человеку его профессии, но в остальном все было более-менее, по крайней мере в вену он попал… Дэн слегка повернул голову. Рядом с сидящем прямо на полу доктором (ни стульев, а тем более постели в камере просто не было), возвышалась грузная фигура вчерашнего посетителя.

– Ну вот, пришел в сознание, – констатировал научный факт доктор.

– А я думал, что ему уже все… а он еще и смотрит, – по детски изумился громила и почесал коротко стриженный, широкий затылок.

– Ну да, все, – обиделся самый последний в медицинской иерархии доктор, прикладываясь к вдруг возникшей, как по волшебству, плоской бутылке, – у меня тут есть такие лекарства, что мертвого поднимут! – он хлопнул по крышке своего контейнера.

– Например то, что ты держишь сейчас в руке, – пошутил полицейский.

– Нет, – мгновенно посерьезнел тюремный врач, – этим эликсиром я ни с кем не делюсь.

Сделав еще несколько крупных глотков и даже при этом не поморщившись, он спрятал бутылку и обвел унылую камеру заметно подобревшими глазами.

– Ну тогда что? Давай я буду делать заключение и переводите его в госпиталь, не вечно же ему лежать на твоем участке. А мальчик был неплохо одет, – заметил он, расстегивая рванный и истерзанный до неузнаваемости костюм.

– Бизнесмен какой-то, – пренебрежительно бросил полицейский. – Наверное откусил больше, чем ему было положено, вот его и поставили на место.

Дэн смотрел то на одного, то на другого, но это их ничуть не смущало. Они вели себя так, будто его здесь вообще не было. Так оно в принципе и было. Как полноправный член общества Дэн ими уже не воспринимался. Оба относились к нему, как к очередному бедолаге, которому не повезло.

– Дэновер Краст, двенадцатый округ, сорок третий район, – прочитал в диктофон доктор, стараясь говорить как можно более уверено, но язык, все равно, предательски выдавал состояние своего хозяина. – Обследование проводится в пятидесятом окружном полицейском участке, в девять двадцать утра, доктором третьей категории Брантоком.

При упоминании своей категории, Бранток поморщился, еще отхлебнул из бутылки волшебной жидкости и продолжил:

– При осмотре пациента обнаружены многочисленные подкожные кровоизлияния, вызванные механическим повреждением тканей; перелом предположительно трех или четырех ребер грудной клетки; вывих плеча правой руки; сотрясение мозга, степень определить затрудняюсь; предположительно разрыв печени.

Он щелкнул выключателем на своем приборе и спросил у полицейского:

– Сколько он уже здесь лежит?

– Привезли вчера после обеда.

Диктофон в руке доктора опять ожил.

– Двухсторонняя пневмония, – бесстрастно сказал в микрофон костоправ, несколько раз прикоснувшись тыльной стороной ладони то к ледяному полу, то к горячему лбу Дэна. – Направляю больного в окружной госпиталь. Проведение процессуальных действий во время лечения считаю нецелесообразным.

Затем он вынул из диктофона стандартный модуль памяти, запечатал этот кусочек пластмассы с гребешком выводов в прозрачный пакетик и щелкнув степлером, подколол его к правому лацкану пиджака Дэна.

– Все, можете забирать, – он встал отряхивая колени. – Меня бы еще кто-то куда-то забрал… – мечтательно произнес он и вышел из камеры.