Сергей Мусаниф - Физрук навсегда [СИ]

– Местная шпана.

– Вот странно, – сказал Виталик. – Что же в тебе такое есть, Василий, что мимо тебя даже провинциальные гопники спокойно пройти, сука, не могут? Я, по молодости своей бурной и необузданной, на раз-два выкупал, к кому лучше не соваться, сколько бы друзей с тобой ни было. А от кого вообще лучше на другую сторону улицы перейти. А к тебе они все лезут и лезут, липнут, как мухи на вот это самое.

– Может быть, просто видят во мне неместного, – сказал я.

– Сейчас курортный сезон, – напомнил Виталик. – Тут полгорода, сука, неместных.

– Ну и вот.

– Сколько их было?

– Четверо.

– И как ты умудрился никого не убить?

– Я был очень аккуратен, – сказал я. – Можно даже сказать, нежен.

– Вот что женщины с человеком делают, – сказал Виталик. – Как хоть ее зовут?

– Белла, – сказал я.

– Красивое имя, – сказал Федор.

– И главное, редкое, – согласился Виталик. – А ты внимательно смотрел? Там никакой субтильный юноша с бледной кожей и капающей с клыков кровью рядом не отирался? А собаки ненормально больших размеров рядом не бегали?

– Она не школьница, – сказал я.

– Дети растут быстро, – вздохнул Виталик.

– А ты не думаешь, что это может быть замаскированная Немезида? – поинтересовался Федор.

– Нет, – сказал я.

– Почему?

– А смысл?

– Хочет подобраться к тебе поближе, втереться в доверие и узнать твои слабые места.

– Это ж физрук, – сказал Виталик. – У него нет слабых мест. Он сделан из стали и титановых сплавов.

– Ну правда, – сказал я. – На кой Немезиде ко мне так завуалировано подкатывать? Вот застрелить в спину – это вполне ее метод.

– Может быть, она просто хочет вернуть те незабываемые мгновения, которые вы провели, сука, вместе, – сказал Виталик. – А может, она опасается, что Венец с твоего мерзкого холодного трупа не дропнется.

– Дропнется, – сказал я. – Такие вещи всегда дропаются.

– А что, блин, если нет?

– Тогда это печально, – сказал я, смывая остатки пены с физиономии.

– Куда пойдете?

– Не знаю, – сказал я. – Смотреть какие-то древние развалины.

– Очень символично, – сказал Виталик. – Физрук осматривает то, что развалили еще до него. Впитывает, так сказать, опыт предшественников.

– Скорее, наоборот, – сказал Федор. – Смотрит на деяния предшественников и приходит к выводу, что они и разваливать-то ничего толком не умели. То ли дело наш герой – махнул рукой, и нет цивилизации.

– Ах, Альвион, Альвион, – проныл Виталик. – Где твои серебряные башни? Многое ты повидал в этой жизни, выстоял во время прихода Системы, а вот знакомство с физруком тебе пережить не удалось.

– Не было там никаких серебряных башен, – сказал я.

– Но могли быть, – сказал Виталик.

– Вы невыносимы, – сказал я.

– Нас на бабу променял.

– Не провоцируй, я вес равно никого топить не собираюсь, – сказал я.

– Да она у моря живет, скорее всего, плавать умеет, к хренам, – сказал Виталик. – Знаешь, на самом деле я тебя понимаю и где-то даже в чем-то завидую. Особенно незамутненности твоей. Мир этой чувихи вот-вот полетит в тартарары, а ты вернешься к преподаванию физкультуры в Люберцах, однако все равно не упускаешь случая на вот это вот все. Ловишь, так сказать, момент, наслаждаешься каждым мгновением этой кратковременной жизни…

– Я тебе сейчас втащу, – пообещал я.

– А заметил ли ты, друг мой Федор, как пагубно женщины влияют на нашего героя? – вопросил Виталик, нарочито игнорируя мою реплику. – Хоть он и знаком с ней всего ничего, а топ номер один, вершитель судеб и погибель народов уже скатился на лексический уровень малолетнего гопаря из провинциального городка. Что дальше? Разучится ли он говорить вообще? Примется ли бегать на четырех лапах и выпрашивать у прохожих бананы?

– Мы просто собираемся посмотреть на развалины, – сказал я.

– Ну, если теперь это так называется… – сказал Виталик. – Ладно, теперь серьезно. Чапай, а ты не думаешь, что твои действия здесь могут повлиять на то, что произойдет в будущем?

– Чьи угодно действия где угодно могут повлиять на то, что произойдет в будущем, – сказал я. – Причинно-следственные связи так и работают в принципе.

– Ну да, – сказал Виталик. – Но я бы на твоем мере держался от местных подальше. Для их же собственного блага. А то вдруг Система ударит по ним в три раза сильнее только потому, что они тебе нравятся?

– Мне кажется, ты переоцениваешь мое влияние на Систему и значимость моей роли в ней же, – сказал я.

Федор закашлялся.

– У нас демократия и свобода слова, – сказал я. – Если тебе есть что сказать, привлекать к себе внимание таким образом необязательно. Можно просто сказать.

– Я по поводу значимости, – сказал Федор.

– А что с ней?

– Позволь рассказать тебе одну историю, – сказал Федор. – Можно даже сказать, легенду.

– А то надолго? – спросил я. – Мне уже через полчаса выходить надо.

– Я уложусь, – пообещал Федор.

– Тогда валяй, – сказал я, подумав, что со свободой слова все-таки погорячился.

– Жили в одном городе мальчик и девочка, – начал Федор. – Для краткости и большей узнаваемости назовем их Каем и Гердой, хотя на самом деле их звали вовсе не так. Девушка была красоты неописуемой, вот прямо как твоя Белла, которую я никогда в жизни не видел, и Кай тоже хорошо одевался. Но однажды о ее красоте прослышал Добрый Император из Светлой Империи. Или Злой Император из Темной Империи, или вовсе даже Владыка Ситх, это для нашей истории не так важно. Важно другое. Прослышав о ее красоте, Добрый Император выкрал Герду и заточил ее в Железном замке на самом берегу моря. А может быть, и не на берегу, а в горах…

– А нельзя опустить все эти геополитические подробности и перейти сразу к сути? – поинтересовался я, вообще не понимая, к чему он клонит.

– Ну, поскольку дело происходило в системных мирах, Вычислители тут же выкатили безутешному Каю персональный квест по спасению любимой, – сказал Федор.

– Так они были не брат и сестра? – заинтересованно спросил Виталик.

– Да какая разница? – спросил Федор. – Что за мещанские предрассудки? В общем, Кай проявил творческий подход к прохождению квеста, продал все, что у него было, включая недвижимость, и купил себе заклинание метаморфа, которое должно было превратить его в дракона. Да не простого огнедышащего дракона, а кислотного, чтобы кислотой, значит, растворить железо того самого замка, в который его любимую заточили.

– Безумно интересная история, – сказал я. – Она трогает душу и поднимает вопросы. И главный вопрос, который она поднимает: на хрена ты мне все это рассказываешь?

– Но, как и водится в Системе, дракона в себе тоже надо было прокачивать, – сказал Федор. – А как прокачивать драконов? Известно, как. В общем, стал Кай летать на местное пастбище и барашков жрать. Но поскольку было он человеком совестливым, то жрал их не просто так, а всегда сотавлял вместо них мешочек с золотыми монетами.