Чарлз Стросс - Аччелерандо [litres]

Сегодня в продовольственной части помещения яблоку негде упасть. Гротескные техноинсектоиды, жужжа, снуют над сияющими пустотой витринами мясного отдела, не боясь запутаться в проводах. Над полками для продуктов – трехмерный психоделический ужас на огромных мониторах, чудно́е дерганое изображение в синтетической цветовой гамме радарного зрения. Прилавок с широким ассортиментом товаров женской гигиены откачен назад: на расчищенном закутке под пластиковым настилом дыбится гигантский тампон пяти метров в длину и шестидесяти сантиметров в ширину – ракета-носитель, запускающая микроспутники. На периферии моргает конференц-дисплей, весь усаженный спонсорской рекламой с прицелом на настоящие и будущие юные дарования.

«Умные очки» Манфреда включают зум и записывают, как приметный триплан Fokker проносится сквозь толпу, буквально задевая макушки. Видеопоток Манфред коннектит в один из своих социальных профилей, чтобы отображался в режиме реального времени. На его глазах – и глазах тысяч жаждущих зрителей – триплан закручивается в половинчатую сложную петлю, кувыркается через крыло и взмывает под самый потолок, к укутанным в пыльные вуали трубопроводам пневмопочты. К нему подлетает модель F-104G, и эти механизированные птахи увлеченно играют в догонялки. Манфред заворожен зрелищем настолько, что чуть не спотыкается о массивный белый привод орбитального пускателя.

– Эй, Манфред! Не лови ворон, s’il vous plait [33] Пожалуйста ( фр .). !

Он завершает запись видео с самолетами и оглядывается.

– Я вас знаю? – Ответ, впрочем, уже пришел сам собой: нужный профиль выдан на дисплей очков, и память в миг воскресает. – О! Аннет из «Арианспейс»?

– Ну да! Амстердам, три года назад. – Она поднимает бровь. На ней все тот же наряд старомодного покроя, будто снятый с какого-нибудь секретного сотрудника эпохи дикого маккартизма. На голове – все тот же обесцвеченный, грозно топорщащийся «ежик», глаза укрыты бледно-голубыми контактными линзами. Черный галстук, узкие отвороты – один только цвет кожи напоминает о берберской родословной. А в ушах – те самые неусыпные камеры-сережки. Изогнутая бровь сменяется улыбкой краешком губ.

– А, вспомнил. Паб в Амстердаме. Какими судьбами?

– Как – какими? – Она широким жестом обводит салон. – Это же шоу талантов! Ядро огромного потенциала! – Ее жесты – элегантное пожатие плечами, кокетливый пасс туда, где застыл готовый к выходу на орбиту гигантский тампон. – В этом году мы хотим взять к себе новый штат, и – если хорошее место на орбитальном рынке нам все еще нужно – мы будем брать лучших из лучших. Не просто плывущих по течению, а ребят с инициативой – таких, что смогут тягаться с Сингапуром.

Глаза Манфреда наконец-то находят скромный логотип корпорации на носителе.

– Вы что, отдали сборку этой штуковины на аутсорсинг?

Аннет морщится, объясняя с принудительной беспечностью:

– В последние годы прибыльность космических отелей выросла. Боссов не особо-то волнует ракетостроение, верно? Они говорят – все эти быстрые взрывающиеся штуки уже не нужны, passé [34] В прошлом ( фр .). . Им разнообразие подавай. Ну а там… – Она очень по-галльски пожимает плечами.

Манфред кивает – ее серьги записывают для корпоративных аудиторов все, что он говорит.

– Европа возвращается на ракетный рынок? Отрадно слышать, – отвечает он серьезно. – Когда бизнес структурной нанорепликации войдет в зенит, ракеты пригодятся. Место в этой отрасли – серьезный стратегический актив для любой корпорации. Даже для такой, что преимущественно отелями занимается. – Особенно сейчас, когда НАСА сдулось и за Луну спорят лишь Индия и Китай, думает он про себя невесело.

Ее смех подобен перезвону стеклянных колокольчиков.

– Ну а ты, mon cher ? Что привело тебя в Confederaçion ? Наверное, какое-то дельце.

– Я хотел встретиться с ЦРУшниками, но что-то они не торопятся.

– Да с чего бы им! – отмахивается Аннет. – В ЦРУ считают, что в космосе нам пока не место. Идиоты! – говорит она это с истинно парижской экспрессивностью. – С тех пор как они пошли в народ – ссучились не хуже «Ассошиэйтед Пресс» и «Рейтерс». Каждый новый пресс-релиз – курам на смех! И еще там сидят форменные жмоты: невдомек им, что за хорошую информацию нужно платить по рыночным ценам, вот их и щелкают то и дело по носу фрилансеры конкурентов. Смех, да и только. Уж сколько им дезы скормили за последнее время – страшно подумать. – Аннет делает смешной жест: шевелит пальцами, будто считая воображаемые банкноты. Над ее головой ненадолго зависает миниатюрный маневренный дрончик, а потом, делая двойное сальто назад, возвращается к тому стенду, от которого прилетел.

Иранка в кожаном мини-платье с открытой спиной и почти прозрачной шали протискивается к стенду и спрашивает, сколько стоит мини-ускоритель. Она явно недовольна, что Аннет отсылает ее на сайт производителя. Аннет же, в свою очередь, заметно краснеет, когда к девушке подходит ее парень – молодой красавец авиатор.

– Туристы, – бормочет она, а потом замечает, что Манфред залипает в пространство, перебирая пальцами. – Эй, Манфред?

– Э-э-э… что?

– Знаешь, я здесь уже шесть часов, и у меня отваливаются ноги. – Она хватается за его левое плечо и многозначительно отстегивает клипсы с ушей, отключая их. – Если я скажу тебе, что могу отправить депешу во внутренние службы ЦРУ, пригласишь меня в ресторан на ужин и выложишь, что у тебя там на душе?

Добро пожаловать во вторую декаду двадцать первого века – время, когда (во второй раз в истории) материя, из коей тщательно выстроена окружающая человечество среда, начала подавать признаки отвечающей потребностям людей разумности.

Вечерние новости со всего мира только и делают, что удручают. В Мэне диверсанты, связавшие себя с Обществом традиционного деторождения, объявили о вирусах, которые были установлены в геномные сканеры в родильных домах и заставляли те в случайном порядке выдавать ложные результаты при выявлении наследственных заболеваний. Шесть необязательных абортов и четырнадцать обращений в суд – цена всей шалости.

На Международном конгрессе прав исполнителей идет уже третий этап переговоров, призванных хоть немного отсрочить бесповоротное крушение насажденного Всемирной организацией интеллектуальной собственности режима лицензирования музыки. С одной стороны, инквизиция из Американской ассоциации охраны авторских прав продавливает ввод абсолютного контроля над воссозданием измененных эмоциональных состояний, что связаны с конкретными медийными выступлениями. В знак серьезности намерений были арестованы и приставлены к позорным столбам двое калифорнийских «программистов», обвиненных в изменении киносценариев с использованием аватаров умерших, вышедших из-под действия авторского права кинозвезд. С другой стороны, Ассоциация свободных исполнителей требует права музицировать на улице, не подписывая контракт с лейблами и обвиняет блюстителей авторских прав в сговоре с мафией, выкупившей агонизирующую музыкальную индустрию для отмывания денег. Директор ФБР Леонид Куйбышев в ответ на обвинение заявил, что никакие серьезные функционеры мафии в США не проживают.