Чарлз Стросс - Аччелерандо [litres]

– Опять эти детские попытки уйти от ответственности? – гневно выкрикивает Пэм.

Аннет скромно кашляет в кулак.

– Так что думаете? Кого именно вы сейчас хотите засудить? – мироточивым голоском осведомляется она у Глашвица. – Можете ознакомиться с нашими законами о бесчестном ограничении торговли, ежели хотите. О политическом вмешательстве извне, особенно при случаях, где замешаны финансовые отношения с правительством Италии…

– Вы не сделаете…

– Я – сделаю. – Хлопнув руками по коленкам, Манфред встает. – Все уже готово? – громко спрашивает он у позабытого на время чемодана.

В чемодане что-то приглушенно попискивает, а потом синтетический голос говорит:

– Выгрузка завершена.

– Отлично, отлично! – Масх одаряет Аннет улыбкой. – Запускай-ка наших последних гостей.

Словно только и дожидаясь этого момента, дверной звонок снова щебечет. Парни из стражи расступаются, Аннет открывает дверь – и впускает двоих безупречно наряженных мафиози. В комнате становится тесновато.

– Кто здесь Манфред Масх? – спрашивает воротила-старший, без всякой очевидной причины таращась на Глашвица и многозначительно покачивая увесистым алюминиевым чемоданом. – У нас есть к нему дело.

– Ассоциация авторских прав, если не ошибаюсь? – спрашивает Манфред.

– Истинно так. Если вы Манфред Масх, у меня приказ о вашем аресте.

Манфред предупредительно поднимает руку.

– Но вам нужен не я, – говорит он, – а вон та дама. – Он указывает на Памелу. Та застывает с отвисшей челюстью – вся ее поза выражает немой протест. – Понимаете, та интеллектуальная собственность, что вами преследуется, хочет немного свободы. И ныне она свободна настолько, насколько возможно: координируется и защищается комплексной системой корпоративного инструментария, базирующейся в Нидерландах. Акционером же № 1 – по сводкам четырехминутной давности – выступает моя жена Памела, надеюсь, уже бывшая. И да, она присутствует здесь! – Масх подмигивает Глашвицу. – И ничего особого она уже не контролирует.

– Ты хоть понимаешь, с кем связался, Манфред? – рычит Памела, вконец утрачивая самообладание, и даже братцы-стражники вздрагивают, а юнит из Ассоциации авторских прав, тот, что помоложе да покрупнее, нервно хватается за рукав куртки босса.

– Ну… – Манфред берет чашку и отпивает. Корчит рожицу: – Ты ведь сама хотела урегулировать развод, верно? Самыми ценными активами в моем распоряжении были как раз-таки права на спорадические продукты сдельного труда, несколько лет назад утекшие сквозь пальцы Ассоциации авторских прав. То была частица культурного наследия родом из двадцатого столетия – взятая в оборот музыкальной индустрией какой-нибудь десяток лет назад. Дженис Джоплин, «Дорз», много разных других – гении, коих с нами уж нет, в силу последнего обстоятельства не способные отстоять свои права. Когда специализирующиеся на звукозаписи картели ушли коту под хвост, права освободились, и я пригрел их – в надежде дать этой музыке полную свободу. Вернуть ее в публичное пользование, если хотите знать.

Аннет кивает стражникам. Один из них кивает в ответ и что-то бормочет в микрофон на своем шлеме.

– Я работаю над решением парадокса централизованного планирования, над задачей построения взаимодействий анклава с таким планированием в условиях внешнерыночной экономики. Один мой хороший товарищ, Джанни Виттория, предположил, что у способов, разработанных мной, есть и применение иного рода. Формально я не освободил музыку – просто отдал права на нее фиктивным организациям и агентам в сети холдинга изобилия, насчитывающего в настоящее время один миллион сорок восемь тысяч пятьсот семьдесят шесть компаний. Они, скажем так, играют друг с другом в мячик – одна компания держит у себя права на конкретную песню в среднем около, хм-м-м-м, пятидесяти миллисекунд. Поймите, наконец – я не владелец этих компаний. У меня в них даже доли нет: я передал все, что с этого имел, Памеле, а она сейчас перед вами. И, если хотите знать, музыкальный бизнес я покидаю: у Джанни есть для меня работка куда серьезнее. – Масх прихлебывает кофе из чашки. Мафиози из Ассоциации сверлят его взглядами. Пэм явно намерена теми же средствами испепелить его на месте. Аннет стоит, опершись на стену, – похоже, драма, разыгрывающаяся перед ней, немало ее забавляет.

– Может, вы как-нибудь уладите вопрос меж собой? – спрашивает Манфред, после чего бросает Глашвицу в сторонку: – Да, прошу вас перестать закидывать меня своими бестолковыми исками, пока итальянское правительство вас не прищучило по моей указке. Более того, пораскинув циферками, вы поймете, что общая стоимость интеллектуальной собственности, которую я спровадил Памеле, – вернее, стоимость, приписанная ей вон той парочкой джентльменов, – чуть выше миллиарда долларов. И, так как эта сумма больше, чем 99,9 % стоимости всех моих активов, от меня вы, увы, не получите ни гроша – гонорара не видать, не так ли?

Глашвиц осторожно поднимается. Воротила из Ассоциации щурится на Памелу.

– Это правда? – спрашивает он. – Этот сморчок отдал вам активы интеллектуальной собственности Сони-Бертельсманн-Майкрософт-Мьюзик? Ну, тогда у нас к вам большие претензии, леди. И вы явитесь в наш головной офис для урегулирования вопроса – иначе без проблем не обойдется.

– MP3-формат вредит вашему здоровью, ребятишки! – поддакивает второй мафиози.

Аннет хлопает в ладоши. Жест – команда двери распахнуться настежь.

– Не могли бы вы все покинуть мои апартаменты? – спрашивает она. – Гостям я рада, но всякому гостеприимству есть предел, сами понимаете.

– Это и тебя касается, – на всякий случай уточняет Масх, глядя на Памелу.

– Ублюдок, – припечатывает та. Манфред вымученно улыбается, в который раз изумляясь своей неспособности ответить так, как пришлось бы Пэм по вкусу. В химии их отношений друг с другом – некая значительная перемена.

– Я-то думал, ты хотела добраться до моих денег. Так почему бы тебе не принять на себя и связанные с ними обязательства? Слишком много в одни руки?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Я еще доберусь до тебя и до твоей европейской манды, которая и двух байт не стоит. Я тебя еще выпотрошу – ради нашего потомства.

– Попробуй – и я засужу тебя за нарушение патентного права. Геном-то принадлежит мне, – с улыбкой, вмиг сделавшейся ледяной, парирует он. Пэм выпад застает врасплох.

– Только не говори мне, что запатентовал и собственные гены! Куда делся энтузиаст дивного нового мира, свободно разбрасывающийся информацией?

Улыбка Манфреда окончательно истаивает.

– Случился развод. И еще – Итальянская коммунистическая партия.