Сергей Плотников - Не злодей [СИ голимый, но законченный]

— Проехали, — махнул рукой я. Перевод Теннисона я выудил из своей памяти скорее от отчаяния, после того, как не помогли ни Маяковский, ни «наше все» Пушкин. Говорящая голосом Зэты программа попросту ничего не чувствовала. — Давай теперь попробуем кое-что другое.

— Рада буду помочь чем смогу, — подстраиваясь под расшифрованное с моего лица настроение, запрограммировано соврала ИИ. Обрадоваться она тоже не могла, лишь изобразить радость голосом.

— Какое последнее воспоминание из бекапа попало в твою память, — попытавшись абстрагироваться от чувства разочарования, сделал запрос я.

— Команда на запись полного архива доступных данных и программных блоков на портативный носитель, — ожидаемо отозвалась электронная собеседница. И, поскольку в её системе я имел высший приоритет доступа к информации, включая техническую, обычно не выдаваемую простому оператору, добавила: — Дата создания либо изменения файлов в архиве в ряде случаев не коррелирует с временем создания бэкапа, что указывает на внешнее вмешательство в него уже после завершения процедуры резервного копирования.

Надо полагать, Зэта вычищала следы искаженного кода — то, что на самой себе «вживую» сделать не могла.

— Найди мне последнее упоминание в памяти о «Плане «Вэ», — я уточнил, что именно хочу отыскать.

— Ожидай… — попросила меня программа, и вдруг огорошила: — Нет ни одного совпадения.

— Это как?! — я опешил настолько, что заговорил сам с собой вслух. — Послание на кассету Зэта могла надиктовать уже после того, как скопировала свои данные на флешку, но… Думать-то она об этом должна была!

— Мне очень жаль, Йоширо, но Персональный Помощник не ведет логирование аналитических и иных служебных процессов, — на мгновение мне показалось, что система реального времени действительно жалеет меня. — Аналогично тому, как человеческий мозг не запоминает собственные мысли, а лишь выводы, к которым они привели, некие промежуточные или окончательные итоги.

— То есть если попрошу тебя вспомнить, как я читаю тебе «В сто сорок солнц пылал закат», то это будет просто голая запись с камер и аудио-рецепторов? — уже непонятно на что надеясь, все же уточнил я.

— В памяти ПэПэ после обработки и оптимизации не хранится потоковое восприятие, только рифы, ключевые фрагменты информации, по которым нужный эпизод может быть воссоздан по запросу, включая визуальные и аудиальные образы, — ИИ словно решила меня окончательно добить. — Точно так же, как в биологической нейросети человека. Исключение возможно при прямой команде оператора провести и сохранить запись, либо заранее отданная им команда, содержащая условия запуска и окончания подобной записи. К названным тобой ключевым условиям в памяти подобная запись не прикреплена, только статичная фотография.

— Что? Покажи! — потребовал я.

Я заворожено уставился на выведенную трехмерную картинку. «Снимала» Зэта, разумеется, своими собственными глазами-фоторецепторами, и потом, наверное, обработала — раз уж выделила кадр из потока и сохранила. Однако фото нельзя было назвать «просто качественным» — не знаю, как у синты так получилось, но изображение буквально дышало эмоциями. А я, как его участник, в собственной голове услышал гремящие строки Маяковского…

…Закрыв дверь вычислительного центра, я провел рукой по лицу и смахнул непрошенные слезы. Зря я попросил Персональную Помощницу показать мне все сохраненные «памятные» фотографии. Нет, они не все были посвящены мне, лишь большая часть — а так встречались и пейзажи, и лица одноклассников, даже парочка натюрмортов затесалась.

Объединяло изображение одно: чувства. Смотреть спокойно просто не получалось. Особенно на собственные фотографии из числа последних при ранжировании по времени создания. Синта действительно меня любила — тогда сомнения меня долго не оставляли, пока я собственной волей не придавил их, пока не поверил. А теперь получил уже не очень-то и нужные доказательства. Ч-чёрт, опять потекло по щекам!

Персональный Помощник… она могла листать память Зэты как свою, говорила её голосом — но между ней и девушкой, которую я полюбил, лежала пропасть. В волос толщиной — но при этом непреодолимая. Эмоции — вот что отличает разум от просто интеллекта. И в чем даже самый совершенный искин не испытывает потребностей, сколько бы я не пытался читать ему стихи или взывать к памяти.

Догадка, даже скорее посетившее прозрение помочь мне ничем не могло: да, я почти уверен, чувствую, что стоит ПП испытать хоть одну эмоцию — и не распознанные когнитивные блоки снова станут ей понятны без всякого пояснения и сопроводительной записи. Потому про любовь, сочувствие и радость можно сколько ощутить, про них можно написать, но нельзя описать! Одна эмоция — и моя Зэта вернется! Вот только ни заставить, ни спровоцировать на чувства искин я не смогу — это ведь не человек, в ком способность чувствовать заложена с рождения. И программирование мне тут не поможет: неописуемую функцию описать нельзя.

Остается только… ждать? Как-то ведь у Старой Кошелки получается делать новых синтетов? Пусть на искаженном коде…

«Головокружительная экскурсия в ближний космос! Пять минут на высоте ста километров над уровнем моря! Пятнадцать минут в полной невесомости! Космическая еда! Космический туалет! По возвращению на Землю — международно признаваемый сертификат астронавта НАСА!!!»

Я посмотрел раздел цен, еще раз сосчитал нули в графе «за одного человека» — и устало потер виски. Судя по всему, ракету тоже придется строить самим — получится дороже, чем пользоваться сверхсилой Хоук, но зато можно будет массово отправлять на рабочую высоту элементы солнечного кластера. Сразу по пятьсот штук, например. Но пока с этим решением можно и повременить — до завершения текущих проектов новых денег никто не даст, а с этими и Птица справится. Не сразу, конечно, но это вполне терпимо. Тем более, я тут не один голову ломаю.

— Рассказывай, что придумала? — повернулся я к Роуз. Это была отличная идея, как оказалось: вытащить стол на плоскую крышу геройской базы на закате. И не жарко уже, и потрясающий вид на море, где тонет багровый шар светила, и контроль процесса установки параболической антенны для прямого управления группировкой «бабочек».

Саму «тарелку» пятиметрового диаметра где-то достал Дэниэл — а вот с электроникой к ней пришлось возится уже мне. Теперь полностью готовое и отнюдь не легкое устройство требовалось закрепить на так называемом «турельном» креплении — чтобы при ухудшении связи «доставать» адресно даже самые отдалившись дроны высотного рефлектора. Особые технические познания на данном этапе инсталляции не требовались, а вот грубая физическая сила Оборотня инженеру в помощь пришлась как раз кстати. Как и возможность Ястреб левитировать тяжелые хреновины, пока двое мужиков в поте лица с матами крутят гайки силового подвеса.