Евгений Южин - Инженер. Часть 1. Набросок

Город сверху не поражал каким-то своеобразием. Это мог бы быть и земной город, если бы не кажущаяся хаотичность в его постройке. Дело в том, что улиц как таковых, как прямых, свободных от построек участков земли, я не обнаружил. Дома стояли свободно, не примыкая друг к другу, окруженные затейливой вязью нешироких дорожек. Прямоугольной формы, со светлыми стенами и темными крышами, с прямоугольными проемами окон и дверей, дома были очень похожи на земные, может быть, с некоторым налетом Дальнего Востока. Эту восточность ему придавали выступающие за пределы крыш коньки и стропила со слегка изогнутыми концами. Любопытно, но, с точки зрения местной географии, весь этот регион был дальним востоком страны. Никаких стен или чего-нибудь подобного вокруг города не было.

Спустившись, караван разделился. Миновав грозного вида заставу из пяти, наверное, стражей правопорядка, на которой нас всех переписали, представители нашей семьи направились к постоялому двору, традиционно закрепленному за нами и ожидающему нашего прибытия. Люди на улицах отличались от облика моих новых родственников стрижкой, одеждой и манерами. Большая часть мужчин была стрижена под горшок. И хотя я за этот год отпустил себе подобие хвоста и регулярно брился подаренным мне Урухеле тонким ножом, они выделяли меня из группы и смотрели с явным любопытством. Вместе с тем никто не подходил, не обращался к нам, не было слышно смешков или пересудов. Постояв и полюбовавшись на нас, прохожие отправлялись по своим делам. Похоже, что «индейцы», родственником которых я теперь считался, были довольно экзотичны даже для напрямую с ними связанного и зависящего от них города. Ну и я, конечно, выделялся очень светлой по местным меркам кожей, относительно светлыми тонкими волосами и физиономией, украшенной совсем не орлиным профилем. В остальном одет я был так же, как и мои родственники, в рубаху из нетканого полотна, которое делалось из стволов местного растения, штаны и высокие мокасины, напоминающие короткие сапожки. Мои родные кроссовки я давно заменил – уж слишком «жаркими» они оказались для здешнего климата. Иногда я с тоской рассматривал их и тогда особенно больно почему-то было видеть надписи вроде «сделано в Китае» или «Нью Баланс». Чем дальше, тем больше я старался не касаться прошлого – я не мог ничего изменить в нем, и воспоминания не приносили ничего, кроме боли.

Постоялый двор оказался двором в почти прямом смысле этого слова. Четыре двухэтажных квадратных здания, напоминающих крепостные башни, были соединены между собой одноэтажными перемычками без окон, что со стороны еще более усиливало впечатление крепости. Войдя во двор, я рассмотрел, что перемычки эти были анфиладами помещений, объединенных длинным коридором, примыкающим к площадке двора, украшенной колодцем и серповидным бассейном с водой. Нас встретил явно довольный нашим появлением пузатый управляющий с таким же хвостом волос, как и у нас. Тепло поздоровавшись с Садухом, он забрал последнего, и они исчезли в дальней башне. Две молодые девушки показали нам наше пристанище – это оказалась одна из стен-перемычек, которую мы полностью оккупировали. Я впервые за этот длинный год видел молодых местных женщин – так получилось, что в соседние хутора я не попал, а в нашем самой молодой была моя жена, которая на молодую девушку уже никак не походила. Девицы были невысокими, плотного телосложения, с характерными чертами лиц местного населения. Волосы они носили собранными в своеобразные косынки на голове, которых я раньше не видел. Меня они явно выделяли из прочих и относились с некоторой настороженностью и даже опаской. Башни, примыкавшие к нашей анфиладе комнат, оказались нежилыми на первых этажах. В них располагались запираемые склады, уборные и подобие умывальников. Исследовав уборные, я приятно удивился – очевидно, что в городе была проложена сеть канализации, так как нигде на улицах, пока мы шли до постоялого двора, я не заметил характерных сточных канав или чего-то подобного. Уборные же соединялись не с выгребной ямой, а с каким-то каналом, который необходимо было омывать водой из бассейна посреди двора. Если кто-то собирался посетить отхожее место, то он вынужденно сообщал об этом всем постояльцам, набирая воду специальным ведром из резервуара. Мои товарищи, не в первый раз пришедшие на ярмарку, быстро объяснили мне все премудрости местного быта. Наш груз мы сбросили на специальном запираемом складе в одной из башен и собрались пройтись по городу, когда появился Садух и подозвал меня.

– Илия! Пойдем, проверим тебя. Вдруг ты скрытая девка-колдунья и только притворяешься мужиком!

Родственники заржали. Мягкие звуки в местном языке отсутствовали, и я давно привык к новому произношению моего имени, которое звучало даже ближе к «Илыя», чем Илия.

– Я тебя предупреждал, Садух, что я с тобой сделаю, когда окажусь благородной волшебницей?

– Ай! Зачем так при всех? Опять приснилось что-то?

Родственнички опять заржали. Я сплюнул.

– Пойдем.

Шутки на скользкие темы были любимым развлечением Садуха, и все давно к этому привыкли. Мы вышли со двора и направились к невысокой, поросшей на вершине лесом скале, торчавшей прямо посреди долины, где раскинулся город. Я с любопытством вертел головой, Садух рассказывал о порядках в городе и местных достопримечательностях. На завтра был назначен аукцион, и наше участие в нем ограничивалось ролью грузчиков и охраны. С утра весь сбор за год мы отнесем в подобие товарного банка, где его примут, оценят по качеству и количеству. Банк выдаст товарный вексель, под залог которого Садух тут же откроет кредит в, скорее всего, этом же банке, и на этом для нас все закончится. Торговать на аукционе будет уже банк как наш агент, и эти торги будут вестись практически в течение всего следующего года. Выручаемые деньги банк будет забирать в погашение кредита и комиссии. Только на следующий год, если, конечно, не посетим город раньше, мы узнаем, сколько на самом деле мы заработали или остались должны банку. Впрочем, последнее было маловероятно. Экономика хутора была довольно бережливой, если не сказать скудной, и потратить деньги за год не было никакой возможности. Я уже знал, что наша семья, по местным меркам, довольно богатая. И при желании мы могли бы с легкостью переехать в цивилизованные края. Но мои новые родственники предпочитали хранить верность традициям, а деньги вкладывать в какие-то предприятия, до сведений о которых меня пока не допускали. Периодические визиты гонцов из долины, таинственные встречи в лесах и прочие признаки внешней активности напоминали мне фильмы о сицилийской мафии. Где-то в большом мире имя Садух было пугающим. Здесь же он был просто главой семьи, сборщиком орешков.