Александр Тув - Ходок – 11

"Да-а… — действительно повезло, — тоскливо подумал старший помощник, — мог бы и окочуриться…"

"А по-моему — наоборот! — у внутреннего голоса, как обычно, была своя — альтернативная точка зрения. — Не повезло!"

"Почему?" — удивился Денис.

"Один на тысячу умирает. И этот тысячный — ты! А девятьсот девяносто восемь без осложнений проходят инициализацию. Так где везение?"

"Где… где… — вздохнул старший помощник, — сам знаешь — где…"

— Ну, хорошо, — прервала невеселые думы Дениса Юля, поднимаясь из-за стола. — Жить будешь, так что я поехала. И так с тобой столько времени потеряла!"

Она сделала ощутимую паузу, видимо ожидая, что старший помощник ее остановит и попросит остаться. Причина может быть любой, например в роле сиделки, или же сестры милосердия, или в каком ином качестве, а может старший помощник придумает еще какой-нибудь повод — например, признается, что боится темноты, а жечь свет ночью ему не по карману — дорого очень, но ничего такого говорить Денис не стал. Он вежливо проводил девушку и тут же направился в спальню, потому что внезапно, как раньше есть, нестерпимо захотел спать. В сон старший помощник провалился мгновенно, как только голова коснулась подушки. Но, уже засыпая, Денис ощутил некоторое неудобство — занозу, засевшую в мозгу. Что-то в произошедшем было не так. Что-то насторожило старшего помощника. Что именно, понять он не успел, потому что рухнул в тяжелый, черный, без сновидений сон.

*****

Денис снова, как молодой олень… чуть было не вырвалось — мчался, но, нет — совсем даже не мчался, а натужной трусцой тащился по своей тренировочной "тропе Хо Ши Мина". И ощущал он себя не молодым оленем, а вполне себе пожилым осликом, перевезшим за свою долгую безрадостную жизнь на своей многострадальной спине десяток-другой килотонн разнообразных грузов. Спал старший помощник долго, но все равно проснулся совершенно разбитым и чувствовал себя отвратительно. В таком состоянии обычный человек осознает тщету всего мирского и его тянет на рассол и философию. Денис, как мы знаем, обычным человеком не был, как говорится — отнюдь, но тщету он все-таки осознал, однако на рассол его не потянуло, а вот на философию — да. Как видим, отсутствие тяги к рассолу и составляло его исключительность.

Еще до выхода на "тропу", прямо с утреца, заваривая себе крепчайший кофе, чтобы хоть как-то, хоть чучелом, хоть тушкой, но все-таки продрать глаза, он стал размышлять о том, что вчера ему было плохо, а сегодня — отвратительно и что оба эти состояния имеют, как много общего, так и коренные различия. Потягивая ароматный напиток, старший помощник сформулировал для себя, чем эти поганые состояния принципиально отличаются друг от друга, несмотря на определенное сходство. Итак, если человеку плохо, значит с ним приключилось что-то действительно нехорошее — сердечный приступ, почечная колика, отсутствие эрекции в самый необходимый момент, или еще что-либо, столь же катастрофическое, а когда отвратительно — то человек, или с бодуна, или недоспал, или переел, или на солнце перегрелся. Состояния могут быть похожи, но разница есть. С такими мыслями Денис и приступил к утренней тренировке.

Через пять минут после начала разминки, старший помощник взмок так, как никогда раньше не потел даже в разгаре тренировки, прокатывая на высочайшей скорости разнообразные каты, а еще через несколько минут, когда он решил все-таки взвинтить черепаший темп бега, сердце отреагировало на это так, будто собралось выпрыгнуть из груди и покинуть дурное тело… точнее говоря — дурной мозг, отдающий телу такие чудовищные приказы. Тренировку Денис все-таки довел до конца, но на зубах и на такой-то матери, причем сделал гораздо меньше — в разы! чем обычно, а устал во столько же раз больше. Вот таким был печальный итог первой тренировки старшего помощника, после "выписки из реанимации".

Доплетясь до дома и перекусив, он, не раздеваясь, завалился на кровать и тупо уставился в потолок. Идти на вторую, равно как и на третью тренировку, он не собирался. И дело было не в отсутствии физических сил, хотя это отсутствие и имело место быть. Но, его можно было как-то перетерпеть — и не то терпели, а в отсутствии цели тренировки. Дело было в том, что "длинная рука" исчезла, как класс — нечего было тренировать.

Сначала, попробовав, как обычно, сбить на ходу шишку и не достигнув поставленной цели, старший помощник списал неудачу, на общее ослабление организма и пережитый стресс, но когда, на обратном пути, он попробовал целенаправленно поработать с мелкими предметами, типа конфетной обертки, непонятно какими ветром занесенной в дебри Лосиного Острова, комком грязи, величиной с ноготь мизинца, отдельной снежинкой, наконец, неторопливо планирующей с ели, и убедился, что с тем же успехом можно было бы попытаться сдвинуть с места пирамиду Хеопса, то впал в некое подобие прострации.

Включился защитный механизм, защищающий мозг от перегрева в случае попадания человека в стрессовую ситуацию. Вместо того, чтобы надрываясь от горя, рвать на себе волосы, посыпать голову пеплом и лить горючие слезы, человек на некоторое время просто тупеет. Страшное событие, произошедшее с ним, отделяется от осознания слоем густого тумана, или войлока, или еще какой демпфирующей субстанцией. Именно это и произошло с Денисом, пока он брел домой, ел, а потом, одетым, завалился на кровать.

Но, постепенно старшего помощника, как говорится — отпустило, и он начал более-менее трезво анализировать ситуацию, в которую угодил. Вместе с "отпусканием" накатила душевная боль — к хорошему человек быстро привыкает, и когда лишается этого хорошего, а особенно, когда в полной мере осознает, чего лишился — сильно переживает. Но, переживания — переживаниями, а анализ ситуации никто за Дениса не сделает, а без вдумчивого разбора полетов непонятно, куда двигаться дальше и как. Поэтому он собрал волю в кулак, засунул все эмоции в одно место, взялся за ум и принялся холодно размышлять, отделяя зерна от плевел, эмоции от фактов, а мух от котлет.

Для начала, надо было разобраться, кто виноват и что делать. На первый взгляд, виновник катастрофы был очевиден — им была спонтанная инициализация Дара, которая, при неправильном срабатывании, выжгла Дар дотла. И такая точка зрения имела право на существование и подобная гипотеза была вполне себе вероятной. Но! Не единственной. Далеко не единственной. Были и другие… Могла Юлька уничтожить Дар во время лечения, или даже — "лечения"? А почему бы и нет? Может быть вся эта картина с искореженными надтелесными оболочками и прочими ужасами и появилась как раз от того, что процедура не была доведена до конца и прервана самым варварским способом. Могло такое быть? А почему бы и нет?