Александр Тув - Ходок – 11

Взяли старшего помощника на переходе, когда он, донельзя вымотанный, еле переставляя ноги, возвращался домой после утренней тренировки. Темно-синий, наглухо затонированный фургон, с надписью "ПОЛИЦИЯ" белыми буквами на красном фоне, мирно стоявший возле "зебры" и не подававший признаков жизни, внезапно, как только Денис оказался рядом с проезжей частью, стартовал на красный и в мгновение ока оказался рядом со старшим помощником.

После тяжелой физической нагрузки реакция притупляется, поэтому, когда из фургона, словно черти из табакерки, выскочили две черные фигуры в балаклавах и споро, в четыре руки, словно знатные пианисты, закинули старшего помощника внутрь, усилий для этого им потребовалось не больше, чем на погрузку мешка картошки — никакого сопротивления Денис оказать не успел и не сумел.

После известных событий старший помощник напоминал военный корабль без вооружения, с которого выгружены все ракеты, снаряды и торпеды — с виду, вроде бы, грозная сила, а на самом деле — пшик. Поэтому, все так и произошло. Будь Денис прежним Денисом, пусть даже и без "длинной руки", перебил бы все содержимое фургона на хрен, к чертовой матери, ну, а уж с "рукой" просто превратил бы фургон в сплющенную консервную банку с кровавой жижей внутри, но история не знает сослагательного наклонения, поэтому, вместо всего вышесказанного, старшего помощника ткнули шокером в шею, после чего он сознание и потерял.

Когда старший помощник очнулся и открыл глаза, первой мыслью у него было, что лучше бы он этого и не делал — больно уж картина открылась неприглядная. И с ним трудно было поспорить — скажите на милость, кому бы понравилось сидеть на жестком деревянном стуле с подлокотниками, намертво прикрученным к этому самому стулу скотчем. Руки — к подлокотникам, ноги — к ножкам, туловище — к спинке. Вдобавок сидеть голым, а сиденье стула было каким-то шершавым и мягко говоря — плохо оструганным, а не исключено, что и занозистым, коее обстоятельство голая задница очень явственно ощущала. Не исключено, что это произведение столярного искусства было сделано мальчиком из интеллигентной семьи на уроках труда, и теперь использовалось по назначению — если не в качестве орудия пыток, то психологического давления — однозначно.

Дополнительное неудобство ситуации (если мало остальных), заключалось в широко расставленных ногах, что открывало свободный доступ к детородному органу старшего помощника, чего беспомощные мужчины очень не любят. Ну, а вишенкой на торте был холод, потому что стул с Денисом располагался в каком-то полуразрушенном цеху, антураж которого очень подошел бы для съемок низкобюджетного фильма ужасов, или такого же низкобюджетного триллера. Почему низкобюджетного? — а потому что высокобюджетные фильмы в таких интерьерах давно уже не снимают — моветон, однако.

Здесь и в лучшие-то времена, в разгар так называемой "эпохи застоя", когда на заводе трудились сотни людей, зимой было, мягко говоря — прохладно, ну а сейчас, с выбитыми окнами и сорванными дверьми, студеные сквозняки были хозяевами этого мрачного места. Попробуйте неподвижно посидеть на морозе, да на ветру, пусть даже и тепло одетым. Долго высидите? А голым? Колорита добавляли черные закопченные стены — судя по всему, здесь неоднократно разводили костры.

Интересно, что бы сделали люди с инициаторами Перестройки, если бы знали к чему она приведет? А начиналась вся эта свистопляска, если кто подзабыл, или вообще не застал, красиво: борьба с привилегиями! Смешно… Впрочем, лозунги любой революции всегда диаметрально противоположны ее результатам. Закон природы. Так что, ничего удивительного.

Возвращаясь, к Денису, надо сказать, что холод и общая, можно сказать — интегральная нервозность ситуации привели к тому, что тело старшего помощника покрылось гусиной кожей. Он попробовал порыпаться — подергать всеми парами конечностей, как верхними, так и нижними, но результат был вполне предсказуемый — никакой. Плотно его примотали. Качественно.

"Пытать будут…" — грустно предположил внутренний голос.

"Похоже на то…" — тоскливо согласился с ним Денис.

"Полицейские, или бандиты?" — внезапно озадачился голос.

"А ни один хрен?" — вздохнул старший помощник.

"Тоже верно… — согласился голос. — Нам татарам все равно…"

Пакостно стало на душе у Дениса. Не так он представлял встречу с костлявой, не так… Жила у него в глубине души надежда, что встретит Смерть с мечом в руке и тогда прямой путь в Вальхаллу, в чертоги Одина, где будет вечная веселуха — днем сражения, вечером — пир с валькириями. Правда потом все равно придется выйти на последний бой, когда наступит Рагнарёк. Ну, так то потом. А так запытают суки и черт знает куда попадешь… То ли от холода, то ли от все сильнее накатывающего страха, Дениса стала бить крупная дрожь.

— Замерз? — с веселой улыбкой полюбопытствовал голубоглазый коренастый крепыш, появляясь из-за спины старшего помощника. — Нич-чо! Ща согреешься, болезный! — осклабился он, зажигая паяльную лампу. Шутка была по достоинству оценена благодарными зрителями — довольный ржач раздался за спиной несчастного пленника.

Тоска и смертный ужас охватили Дениса. Он прекрасно знал, что хорошо зафиксированная девушка в предварительных ласках не нуждается — его пытали, он пытал, так что никаких иллюзий по поводу своей дальнейшей судьбы не испытывал. А то, что "газосварщик", в отличие от Гюльчатай, личика не прятал, однозначно свидетельствовало о том, что оставлять в живых старшего помощника не собираются.

Утверждение: "Все, что нас не убивает, делает нас сильнее", на первый взгляд выглядит бесспорным. Но, только на первый. Определенный жизненный опыт, не усиливает человека, а наоборот, ослабляет — иногда лучше не знать о том, что тебя ждет. А Денис, к сожалению, хорошо знал — первое время, после чудесного освобождения из лап "инквизиторов" в Паранге, он жаренное мясо есть не мог. Запашок-с знаете ли… Что свиной жир, что человечий, при соприкосновении с огнем, воняют одинаково. Иногда, после знакомства с очередным, не слишком привлекательным экземпляром "царя природы", старшему помощнику приходила в голову мысль, что это не случайно. Просто, многие люди — свиньи.

Но, в данный момент, Денису было не до абстрактных размышлений и умственных абстракций, ощущение наступающего смертного часа, усиленное знанием, ЧТО предстоит пережить, прежде, чем этот час придет, выбило все мысли из головы, оставив там лишь первый основной инстинкт — инстинкт самосохранения. От попытки разорвать связывающие его путы, жилы вздулись на шее старшего помощника, а глаза стали красными из-за полопавшихся капилляров. Однако, единственное, чего он достиг всеми этими усилиями, была ехидная улыбка "крепыша".