Джо Шрайбер - Дарт Мол: Взаперти

Контейнеры. Необходимо их осмотреть. Смайт поспешил к ближайшему металлическому ящику, открыл стальные замки, приподнял крышку, заглянул внутрь и присвистнул.

Как и большинство наймитов Джаббы, он гордился своими знаниями об оружии. Поэтому, хоть он ни разу и не стрелял из переносного ракетного комплекса J8Q-128 «Финбат», он мгновенно опознал его по каталогам. «Финбат» — портативный ракетный комплекс с ударной боеголовкой, способной пробить броню транспортного средства армейского класса.

Наклонившись, Смайт вынул оружие из упаковки, вскинул себе на плечо, ощутив его тяжесть и мощь, и, опустив голову, заглянул в прицел. Палец лег на спусковой крючок. Смертельная угроза, которую представлял собой этот предмет, обратилась прямо к остаткам страха и паники, которые все еще жили в его душе после ветречи с червем. Один выстрел из «Финбата» способен уничтожить все в радиусе пятисот метров, включая червя. На одну абсурдную долю секунды Смайт почти решил вернуться обратно в туннель и самому найти тварь, хотя, конечно, такая идея была безумием — взрыв ударной ракеты внутри космической станции равносилен самоубийству. Но ему очень хотелось бы размазать кишки этого существа по всей длине вентиляционной шахты.

Смайт положил «Финбат», подошел к соседнему контейнеру и принялся исследовать его содержимое, прикидывая, как сообщить Джаббе о своем открытии и как использовать это, чтобы занять более выгодное положение в «Улье-7». Всего несколько минут назад он считал себя покойником: если бы даже каким-то чудом ему удалось выбраться отсюда живым, Джабба выследил бы его и обошелся так же, как и с любым незавершенным делом, — покончил с ним.

Но теперь...

Он представил себе, как сообщает боссу, что проник в самое сердце того, что ему поручили отыскать. Как бы получше осуществить этот план?

Размышляя над этим, Смайт быстро осмотрел ящики. Среди прочего он обнаружил установку для запуска протонных торпед, импульсную пушку, целый ящик мандалорских штурмовых винтовок, осколочные пушки и нечто, бывшее — он в этом ничуть не сомневался — тяжелым скорострельным пулеметом LS-150. Имелось еще несколько контейнеров со взрывчаткой, в том числе ящик разрывных гранат, противоистребительных кластерных ракет и комплект аккуратно упакованных новеньких термических детонаторов. При ближайшем рассмотрении Смайт понял, что ни один из предметов не соответствует в точности заводским спецификациям — Радик собирал их здесь, внося некоторые усовершенствования, касающиеся огневой мощи и точности стрельбы.

Он добрался до последнего контейнера и остановился.

В отличие от остальных, этот не открывался. Он был меньше других, но значительно тяжелее. На нем не имелось вообще никакой информации. Даже самый беглый осмотр показал, что этот контейнер сделан из чего-то более серьезного, чем дюрасталь.

Смайт положил на него ладони.

Контейнер был теплым.

Нет, неверно — контейнер был горячим .

И еще казалось, он едва слышно гудел.

Смайт мгновенно, еще до того, как различил вибрацию внутри контейнера, понял, что содержимое его отличается от остальных, оно намного более ценное и потенциально намного более опасное, чем все имевшееся здесь оружие, — оно являет собой нечто особенное. Радик никогда не оставил бы это здесь надолго, и охранник почувствовал, что личность, обладающая опытом и интеллектом Радика, не захотела бы держаться за эту вещь дольше, чем необходимо.

Что означало, что он должен скоро вернуться.

«Хорошо», — прошептал ему внутренний голос, и в голове возникла идея.

Вот так Августин Смайт, некогда всего лишь шестерка среди тысяч шестерок в армии Джаббы, впервые понял, что рожден для величия: по той легкости, с какой он адаптировался к ситуации и повернул ее в свою пользу.

Времени оставалось не так уж много. Он вернулся назад и принялся перебирать ручное оружие и переносные артиллерийские комплексы, прикидывая, что наиболее удобно ляжет в руки. В конце концов он остановился на тяжелом бластерном пистолете DT-12, похожем на тот, из которого он когда-то учился стрелять, и еще потому, что он всегда хотел пострелять из него, и пары наручей-дротикометов.

И в итоге, прицепив к поясу кобуру и закрепив наручи на предплечьях, он встал около крайнего контейнера в ряду и сделал то, что никогда бы не подумал, что сделает, находясь здесь, — улыбнулся.

— Сомневаюсь, что все это принадлежит тебе.

Пораженный Смайт уставился на возникшую в поле зрения фигуру.

— Что... — Он сглотнул и обрел голос. — Что ты здесь делаешь?

Он рывком поднял DT-12, но было уже слишком поздно. Сокрушительный удар пришелся ему в висок, прямо над правым ухом, и больше он ничего не узнал.

Дарт Мол спал.

Сон не являлся для него обычным состоянием, и в последнее время он редко к нему прибегал. Его эквивалент быстрого сна был иного рода, нежели типичная неврологическая магия взаимодействия сознательного и бессознательного. Его мозг воина такими методами не пользовался.

Поэтому тот факт, что он сейчас лежал в медотсеке, опутанный трубками и проводками, погруженный в глубокий сон для восстановления после недавнего боя, стал неожиданностью. Примитивность сна лишь подчеркивала его правдоподобие, и какое-то краткое время он думал, что все происходит на самом деле.

Его выбрали для участия в очередном поединке.

Стоя перед дверью своей камеры и ожидая, когда покажется противник, он опустил взгляд и заметил нечто, стоявшее на полу прямо перед ним, — ничем не примечательную черную стальную коробку, по размеру не больше дроида-мыши. С первого взгляда он понял, что в коробке находится то, ради чего он прибыл, цель, к которой он стремился сквозь грязь и мерзость «Улья-7».

Он нагнулся, чтобы открыть коробку, и тут за стеной послышался шум — рычание живого существа, готового сразиться не на жизнь, а на смерть. С той же неопровержимой логикой сна Мол понял, что этот противник должен стать для него самым тяжелым — намного хуже, чем существо, с которым он боролся в первый раз, хуже вампы, или аквалиша, или виквая с его птицей.

Это может оказаться тот, кто победит его.

Люк открылся, и вошел его противник.

Мол воззрился на него.

В конце концов, эта часть сна не оказалась такой уж неожиданной.

— Открой, — произнес другой Мол, глядя мимо него на черный ящик. — Он твой. Чего же ты ждешь?

Мол уставился на себя, на отражение, стоявшее в пяти метрах от него. Почему-то — по крайней мере, во сне — тот факт, что он пришел сражаться с самим собой, имел исключительный смысл, как будто именно этот момент, а не заключение сделки с Радиком, был главной целью, к которой он стремился все время своего пребывания в тюрьме.