Джейсон Фрай - Эпизод VIII: Последние джедаи

Краткий миг — и девушка разорвала связь, а Кайло остался в полумраке один, держа в руке игральные кости своего отца. Еще мгновение — и они растаяли в его ладони.

Поднявшись в воздух на репульсорах, «Сокол» с ревом включил двигатели, плавно развернулся и исчез в небесах Крейта. Ударная волна взъерошила мех лисиц, наблюдавших за отлетом со скалы.

Спустя несколько минут потрепанный грузовик вырвался из атмосферы планеты и, не став дожидаться, пока на борту звездного разрушителя Первого Ордена удумают отдать какой-нибудь приказ, тут же исчез в гиперпространстве.

Лея была озадачена, обнаружив, что побитый жизнью фрахтовик кишит пухлыми большеглазыми пернатыми существами. Они были буквально везде: вили гнезда в спутанных проводах, выглядывали из технических люков и даже раздраженно кричали на бойцов Сопротивления, которые осмелились рассесться вокруг игрального столика.

— Кыш! — воскликнула она, обходя очередное создание на пороге рубки. — С каких пор эта колымага заделалась птицефермой?

Чубакка восседал на месте второго пилота, с легкостью, неожиданной для его размеров, переключая рычажки на панели управления. Вуки что-то весело провыл в ответ, а затем указал на кресло командира.

Место Хана.

Лея подошла к креслу и, вцепившись в его спинку, замерла.

— Чуи… — начала она, но замолчала, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. — Люк… пожертвовал жизнью ради нас. Дал нам время… Спас нас…

Вуки замедлился, а потом и вовсе прервал свое занятие. Он тихонько заскулил, но звук скоро затих в глубине горла. Чубакка уронил лапы на колени и обмяк.

Принцесса положила руку на волосатое плечо и стала глядеть в лобовой обзорный экран, вспоминая прошлое.

Чуи сидел на том же месте, когда Лея впервые зашла в рубку «Сокола». В памяти всплыли суматоха и безумие, что творились вокруг. У нее чуть не сдали нервы, когда во время бегства со «Звезды Смерти» нужно было глядеть в оба. Когда они сбили последний имперский корабль, посланный в погоню, она бросилась обниматься с удивленным вуки, ликуя, что невозможный побег удался.

Сколько бесконечных вахт они высидели бок о бок во время мучительно медленного полета от Хота к Беспину, не зная, существует ли еще Альянс. И они были вместе, когда возвращались в Облачный город за Люком.

И вот они снова вдвоем столько лет спустя. Столько лет и столько потерь…

— Остались только мы, — горько проговорила Лея. — Но мы отыщем путь.

Генерал вдруг поняла, что из уголков глаз льются слезы, и, недовольная собой, попыталась сдержаться, но тщетно. Она тихо стояла, а по ее щекам бежали два соленых ручейка.

Чубакка поднял голову и посмотрел на нее своими добрыми голубыми глазами. Увидев, что Лея плачет, он встал, возвышаясь над ней.

Она было попыталась вымолвить, что с ней все хорошо, но слова застряли в горле. Вуки протянул к ней лапу, обнял и прижал к груди.

Лея спрятала лицо в теплом мехе, вцепилась в шерсть и наконец позволила себе предаться горю, которое наполнило ее до краев. Она оплакивала и Люка, и Хана, и Бена. Всех, кого они потеряли.

Чубакка держал ее в удивительно ласковых объятиях, не пытаясь рыкнуть ни слова; Лея всхлипывала. И они просто стояли, пока принцесса наконец не пришла в себя и не смогла отступить в сторону. Она смотрела в глубины гиперпространства, пока ее дыхание не стало ровным и спокойным. Теперь генерал снова могла быть полезной для всех, кто ждал в главном отсеке «Сокола» ее возвращения.

А там было не протолкнуться от пехотинцев и пилотов Сопротивления. C-3PO рассказывал R2-D2, сколько унижений он вынес с тех пор, как они расстались на Ди'Каре. BB-8 слушал и издавал сочувственные трели. Когда вошли Лея с Чубаккой, По оторвался от разговора с Рей и улыбнулся вуки, протянувшему к нему свою лапищу.

В нише на другом конце отсека лежала Роуз, диагностический сканер считывал ее жизненные показатели, а Финн рылся в шкафчиках под ее койкой. Разумеется, там был один хлам. Лея и Рей видели, как он отбрасывал прочь батарейки, старые инструменты и ворох древних книжек, пока не обнаружил то, ради чего копался, — одеяло, которым нежно укрыл спящую девушку. Рей отвела взгляд от парня и показала Лее, что держала в руках, — две половинки сломанного меча Люка.

— Люка Скайуокера больше нет, — сказала Рей. — Я почувствовала его смерть, но без горя и страданий. Он ушел мирно… и не просто так.

Лея кивнула:

— Я тоже это почувствовала.

Ее брат перешел в Силу. И однажды она тоже туда перейдет. Как и все вокруг. Сила будет существовать всегда — она окружала их, собирая всех воедино и воодушевляя каждого. И повсюду, где была Сила, в каком-то смысле был и Люк…

«Никто не уходит навсегда».

Рей перевела взгляд с разломанного меча на горстку раненых, изможденных солдат.

— Кайло силен как никогда, — задумчиво проговорила она. — У него есть армия, и он держит Галактику железной хваткой. Как же нам теперь с ним бороться?

Лея лишь дотронулась до руки девушки и улыбнулась:

— У нас есть все, что нужно.

Изо дня в день ланаи на Ак-То обрезали мох и побеги юнити, которыми обрастали каменные ступени священного острова, выметали сор с площадок перед хижинами и чинили то, что нуждалось в починке. А если у них гостили чужаки, то ланаи готовили им еду и стирали одежду, чтобы те посвящали все свое время созерцанию.

Алсида-Аука много лет руководила этими работами — с того самого дня, когда мать передала ей должность матроны и свои обязанности. А однажды и ей самой придет черед передать это звание старшей дочери.

Если в прибытии на остров чужаков и была закономерность, ланаи так и не разгадали ее. Бывало, что в течение долгого времени не появлялось никого; а бывало, что на остров заявлялись сразу несколько. Некоторые из чужаков были добры к аборигенам, так же как и они к гостям. А другие явно были безумцами: в былинах местных жителей пелось о годах разорения, когда ланаям приходилось бежать с насиженных мест, пока все не возвращалось на круги своя. Но большинство чужаков не оставляли о себе ярких воспоминаний: они жили уединенно и занимались своими делами.

Последний же пришелец оказался довольно занятным. Он привез с собой артефакты, о которых говорилось в ланайских преданиях и которые давным-давно увезли с острова. Этот иноземец вместо того, чтобы держаться особняком, принялся изучать язык и обычаи ланаев и каждый месяц приходил на праздник возвращения. И он упрямо выполнял свою долю хозяйственных работ, сам добывал себе еду и наравне с местными жителями помогал с починкой.

В конце концов Алсида-Аука решила, что так он выполняет свои религиозные обеты, и смирилась. После этого чужак почти не доставлял хлопот — чего нельзя было сказать о его бедовой ученице, грубиянке, которая, по его словам, приходилась ему племянницей.