Аль Джали - Геморрой, или Двучлен Ньютона [litres]

Продекламировав этот стишок из «Алисы в Стране чудес», я завершил: – Мир не изменился, он, как и прежде, стоит вверх ногами, потому что кому на фиг надо раскидывать мозги? А кому надо, тот делает это с чужими.

– Мика, – трубно вздохнул Харитоша, – ты стал натуральным уродом! Я горжусь тобой!

Пока мы осмысливали этот перл, раздался звук подъезжающей машины. Через минуту из крутого джипа появился… Гоги!

– Гоги! – завопил я и бросился ему навстречу. Остальные наши тоже повскакали. Но он, жестом остановив нас, открыл дверь авто. Оттуда вышла… или выплыла… или возникла… Такой красавицы я не видел. А следом появился человек, который извлек из багажника венок. Такого венка я тоже отродясь не видел. Гоги снял темные очки, поднял указательный палец и произнес спич:

– Когда-то мы поклялись, что даже тень женщины не осквернит это святое мужское место. И вот я нарушаю клятву, потому что вы нарушили свою. Вы забыли, что у вас есть я!

– Гоги! – заорал Ашотик, и мы аж вздрогнули. – Ты что, совсем спятил? Я звонил тебе по пяти номерам и отправил пять эсэмэсок. На, сам смотри!

Он протянул Гоги телефон. Тот прочел эсэмэски и вздохнул:

– Вот козлы! Не сказали, как меня найти?

– Нет, – подтвердил Ашотик, – я и так подъезжал, и эдак, но мне говорили, что ты снимаешь фильм где-то в Африке и на связь выходишь, когда сам решишь.

– Так и есть, – вздохнул Гоги, – откуда я знал, что…

Он засопел, потом взмахнул рукой. Девица и венок загрузились в машину, которая, плавно развернувшись, отъехала. Гоги обнял каждого из нас, включая Степу и Гошу, видимо, решив, что они того стоят, раз уж находятся здесь. Потом все опять сели за стол, помянули Вадюшу, рассказали подробности, представили моих друзей. Гоги кивал. Потом взял бокал и запел. Харитоша поддержал. А потом и мы вклинились, кто как мог. Когда песня отзвучала, Гоги вздохнул:

– Ашот-джан, если не умеешь петь, не пой. Три раза сфальшивил. Вадик ведь все это слышал. Представляешь, каково ему?

– Не можешь пережить, что Ромен Роллан не Грузию, а Армению назвал маленькой Италией?

– Глупости говоришь, дорогой! Кто сейчас знает этого Роллана? И потом, чего только не скажешь после вашего коньяка.

– Слушай, Гоги, – прервал вечных спорщиков Андрюша, – вот ты не лузер – это факт. А ты винер?

– А, – усмехнулся тот, – смотрел я этого парня в Интернете. Интересный типаж. Сначала такой серый был, скучный. Потом смотрю, харизма пробивается. Очень странно. Все помешались на нем. Но вы… вам что за забота? Пардон, нам. Нам пора о будущей жизни думать. А это все… это уже дела молодых, их дела.

Он кивнул в мою сторону, и Харитоша прыснул:

– Точно, Гогицвали, это их дела.

Поднялся ржач. Когда он финишировал, Андрюша ввел Гоги в курс, и тот аж присвистнул:

– Пацан-то вырос. Ты смотри – кандидатов лепит. А президента сможешь?

– А чем тебя нынешний не устраивает? – хмуро спросил я.

– Типун тебе на язык! Я не о нем. У нас скоро в Союзе кинематографистов…

– Нет! – завопил я. – Только не это!

– Видишь ли, – объяснил Андрюша, – тут все не просто.

Он рассказал историю моих мытарств, и Гоги, почесав нос, вдруг запел. Потом, остановившись на середине, сказал:

– Мика, я всегда знал, что ты талантливый парень. Напиши лучше сценарий. Писать никто не умеет. Идей нет, понимаешь? А у тебя они через край.

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – подал голос Дед, – он без гемора на свой зад не может.

Я укоризненно посмотрел на Деда и спросил:

– Гоги, как тебе сюжет про выборы…

– Нет! – взвыл тот. – Достали! Комедия нужна!

– Ну, сделаю комедию про выборы. Хочешь?

Он не успел ответить – звякнул мой мобильник. Это была Элис! Я извинился и отошел. Элис сказала, что есть дело и надо срочно встретиться. Я кивнул как дурак, потом сказал, что сейчас за городом и потому быстро не получится. Мы договорились, что я позвоню. Я вернулся, посидел немного со своими, пытаясь вникнуть в суть их спора. Не вышло. Жестом отозвал Деда и сказал, что уйду по-английски. Чтобы Дед не беспокоился, успокоил его тем, что оставляю в заложниках Степку, Гошу и свою машину. Потом перемахнул через забор и отправился на дорогу – ловить попутку. На подъезде к городу позвонил Элис, и мы договорились встретиться в кафе.

Я пришел первым и, когда она вошла, опять подумал, что эта женщина могла бы сделать счастливым любого мужчину, если бы была женщиной. Но она была пиарщицей. Пираньей.

Мы взяли кофе и воду. Я молчал – иногда партию определяет ход черными. Элис смотрела в огромное окно, уж не знаю, зачем продолжая тянуть паузу, в конце концов не я ее позвал, а она меня. Я было подумал, что можно кончить молчанку, проявить свои качества джентльмена, как она наконец заговорила:

– Был в биографии АнАна один факт, он чуть было не порешил одного…

Я перебил ее, докончив за нее историю, изложенную мадре. Кстати, выходит, она не приукрашивала факты. В глазах Элис промелькнуло удивление и даже одобрение. Словно она обнаружила, что ученик превзошел ее ожидания. Восхищения не было. Я рассердился, хотя и не подал виду, и сказал, что мы рассматриваем несколько версий, включая ту, что тем недобитым хмырем мог быть ПиПи. Она отрицательно покачала головой и выдала обалденный факт.

Оказалось, что та сакраментальная история, изменившая мировоззрение АнАна, была подстроена самой девицей, в которую он был безнадежно влюблен. Дело в том, что эта Нинка была из номенклатурной семьи, а ее избранник – из пролетарской. Неравные браки не поощрялись даже в стране всеобщего равенства. И вот эти двое – Нина и ее избранник – разыграли спектакль, в котором была крутая драка с «хулиганами», на которую спровоцировали ничего не подозревающего АнАна. В результате по сценарию Нинку спас ее парень и тем самым получил благословение ее родителей на брак с их дочерью. А бедного АнАна замели неожиданно появившиеся менты. Это было совсем не по сценарию, и Нинка решила, что не станет строить свое счастье на чужом несчастье. Она вынудила номенклатурного папашу вызволить АнАна, наплетя отцу какую-то слезливую байку о его помощи в том инциденте. Так что АнАна спас не предстоящий шахматный турнир, а своеобразное благородство авантюрной пары.

АнАн, естественно, ничего об этом не знал – он пребывал в депрессухе, из которой вышел неожиданно, причем абсолютно новым человеком – уравновешенным, спокойным и прагматичным. Внешне. Что там творилось в его голове, никто не знал. Но самое замечательное, что ход с двумя кандидатами предложил не ПиПи, а АнАн, который какими-то путями добился у него аудиенции. Более того, именно он настоял на том, чтобы его пиар-кампанию проводил я! Всю комбинацию, включая то, что на каком-то этапе я должен был узнать о существовании кандидата-двойника и то, что на него работают «пираньи», разработали АнАн и Карлыч. Так что бессмысленно искать, на какой крючок ПиПи подсадил АнАна, равно как и обратное, ибо оно очевидно. Оставалось понять, какого черта АнАну все это понадобилось? Задумывал ли он сразу выскочить в семерку лидеров или хотел пока просто стать публичным человеком, а там уж степ бай степ внедрять неведомую нам идею? Тем не менее, рассчитывал ли он на то, что я катализирую процесс, и именно поэтому выбрал меня? Сели ли – пусть и случайно – мои идеи, так удачно раскрутившие его, на матрицу неизвестной мне его генеральной идеи или он принял их, понимая, что на этом этапе это ему выгодно? И генеральный вопрос: что этот гад задумал?