Чайна Мьевилль - Нью-Кробюзон [Трилогия]

С какой стати правителей Армады должно волновать, что один далекий от них народ сделает с другим далеким народом? Может быть, они даже поддержат гриндилоу. У Нью-Кробюзона сильный военно-морской флот. Беллис понятия не имела, насколько Иоганнес предан новым хозяевам. Сказать ему правду? Нет, она не могла идти на такой риск.

Она осторожно выжидала, стоя на палубе "Погонщика теней" и ощущая сдержанную радость Иоганнеса.

— И вы думаете, у вас получится?

Он нахмурился:

— Что получится?

— Вы думаете, что сможете вызвать аванка?

Он был ошарашен. Беллис видела, как сменяются эмоции на его лице. Недоумение, гнев, страх. Она видела, что несколько мгновений Иоганнес взвешивал, не солгать ли ему — я, мол, не понимаю, о чем вы говорите , но это искушение схлынуло, унеся с собой все эмоции.

Несколько секунд спустя он снова овладел собой.

— Да, видимо, удивляться тут особо нечему, — спокойно сказал он. — Глупо считать, что такие вещи можно сохранить в тайне. — Он постучал пальцами по перилам. — Откровенно говоря, я не перестаю удивляться тому, что это пока известно только ограниченному кругу лиц. Словно те, кто не знает, вступили в заговор с теми, кто знает. Откуда вам это стало известно? Я полагаю, когда речь идет о такой крупной тайне, тут никакая магия, никакие меры предосторожности не помогут. Скоро им придется все раскрыть — слишком многие уже знают.

— А почему вы занимаетесь этим?

— Потому что это важно для города, — сказал он. — Поэтому-то Любовники и пошли на это. — Он презрительно стукнул ногой по ограждению и ткнул большим пальцем в сторону буксиров по правому борту, которые, изо всех сил натягивая цепи, тащили город на юг. — Вы посмотрите, это что, по-вашему, движение? Миля в час. Две, если сильный попутный ветер. А топлива расходуется столько, что лишь изредка можно позволить себе подобные переходы. Большую часть времени город просто болтается на волнах, кружит по океану. Но вы представьте себе, как все это переменится, если им удастся поднять аванка. Они смогут двигаться куда пожелают. Вы только представьте себе эту мощь. Они станут властелинами морей… Один раз такую попытку уже предприняли. — Он отвернулся, потер подбородок. — Так они думают. Свидетельство тому имеется под городом. Цепи, скрытые при помощи магии много столетий назад. Любовники… они не похожи ни на кого из прежних правителей. В особенности она. А когда Утер Доул больше десяти лет назад стал их телохранителем, что-то изменилось. С того времени они и осуществляют этот план. Они отправили послания Тиннаболу и его команде — лучшим охотникам. Нет, они вовсе не гарпунщики, они ученые: специалисты по биологии моря, координаторы. Они несколько лет вели поиски аванка. Им известно все о методах поимки. Если кто-то пытался сделать это раньше, то они наверняка знают об этом… Конечно, сами по себе поймать аванка они никогда бы не смогли. Но они накопили столько сведений об этом, сколько нет ни у кого в мире. Можете вы представить себе, что значит для охотника такая удача? Вот почему Любовники занимаются этим, и вот почему команда Тинтиннабулума делает то, что делает. — Он перехватил взгляд Беллис, и на его лице появилась улыбка. — Что же до меня, то я занимаюсь этим, потому что речь идет об аванке!

Его энтузиазм был неожиданным, раздражающим и заразительным, как у ребенка. Его страсть к работе была искренней.

— Я буду откровенной, — осторожно сказала она. — Никогда бы не поверила, что я стану думать или говорить это, но… но я понимаю. — Она спокойно посмотрела на него. — По правде говоря, отчасти именно это и смягчило мое отношение к Армаде. Когда я впервые догадалась о том, что здесь происходит, догадалась о планах насчет аванка, меня это так ошеломило, что я просто испугалась. — Она покачала головой в поисках слов. — Но теперь я думаю по-другому. Это самый… самый необычный проект, Иоганнес. И я поняла, что хочу, чтобы он увенчался успехом.

Беллис чувствовала, что играет убедительно.

— Мне это небезразлично, Иоганнес. Я раньше думала: все, что здесь происходит, меня ничуть не касается, но масштаб этого плана, такой размах… И мысль о том, что и я могу внести свою лепту…

Иоганнес смотрел на нее с осторожным одобрением.

— И все из-за того, как я узнала правду. Поэтому я и попросила вас прийти сюда, Иоганнес. У меня есть кое-что для вас.

Она залезла в свою сумочку и вытащила оттуда книгу.

Бедняга Иоганнес, сколько сегодня ему досталось потрясений, рассеянно подумала Беллис, просто одно за другим: от ее послания, от встречи с ней, от явных перемен в ее отношении к городу, от того, что ей известно об аванке, а теперь еще вот это.

Она молча глядела на Иоганнеса, — тот не верил своим глазам, раскрыв от изумления рот, и еле сдерживал радость.

Наконец он поднял на нее глаза.

— Где вы ее достали? — Он едва мог говорить.

Она рассказала ему о Шекеле, о его пристрастии к детским книгам, затем протянула руку к книге, которую держал Иоганнес, и перелистнула назад страницы.

— Посмотрите на иллюстрации. Понятно, почему она оказалась на детской полке. Вряд ли в городе есть кто-нибудь, знающий верхнекеттайский. А мороз у меня по коже побежал, когда я увидела вот это. — Она остановилась на картинке, изображающей огромный глаз под судном. Даже сейчас, когда Беллис вела свою игру и десятки раз видела эту простую картинку, она не могла смотреть на нее без удивления. — Но я догадалась о том, что происходит, не по картинке. — Из своей сумочки она вытащила кипу листов, испещренных ее записями. — Я владею верхнекеттайским, Иоганнес, — сказала она. — Я написала по этому языку целую монографию. — И снова что-то, связанное с этим, болезненно отозвалось в ней. Она постаралась не обращать внимания и пошелестела пачкой бумаг. — Я перевела Аума.

Для Иоганнеса это было еще одним потрясением, и отреагировал он так же, как прежде, — с дрожью и придыханием.

"Это последнее, — расчетливо подумала Беллис. Она смотрела, как Иоганнес от восторга протанцевал по палубе. — Больше потрясений не будет".

Когда он закончил свою дурацкую джигу, Беллис взяла его под руку и повела к городу, к тавернам.

"Давай-ка посидим и обсудим это, — невозмутимо подумала она. — Выпьем-ка вместе, а? Нет, посмотрите, как он радуется моему возвращению. В восторге от того, что заполучил назад своего друга. Давай-ка теперь сообразим, что мы можем сделать — ты и я.

Поможем тебе претворить в жизнь мой план".

В этих теплых водах вечерние огни и звук волн, бьющих по бокам города, были мягче, словно море впитало в себя воздух, а лучи рассеялись: и морская вода, и свет утратили свою свирепость. Армада закуталась в долгую благоуханную темноту, теперь уже определенно летнюю.