Дмитрий Тагунов - Меня нет [Сборник]

— Точно! — неожиданно поддержал его Антон, и у Николая отлегло от сердца. Ни в кого стрелять не придётся. Санта щёлкнул выключателями, нажал какие-то кнопки, потянул рычаги. И лайнер задрожал от просыпающейся мощи. Люди от бортов бросились врассыпную. — Вот так, — пробормотал Антон. — Не суйтесь.

Словно в ответ на эти слова раздался громкий звук выстрела. Стреляли куда-то поверх обшивки. К счастью, никуда не попали.

Через полминуты загорелся вызов, и сообщники переглянулись.

— Что будем делать? Ответим? — спросил Коля.

— Придётся. Говори ты.

Оленёнок спорить не стал. Лишь натянул на лоб и глаза красную шапку, сменившую ставшие ненужными рожки. Антон последовал его примеру. На небольшом экранчике посреди панели появилось лицо беспокойного толстощёкого полицейского.

— Я инспектор Бек. С кем я говорю?

— Весёлый олень и Санта-Клаус, — ответил Николай. — Чего вы хотите?

Инспектор замялся.

— Это вы скажите, чего хотите вы?

Старики переглянулись. Видя растерянность друга, Антон перехватил инициативу.

— Значит так, — сказал он. — У нас тут заложники. Их киберсознания взломаны, мы полностью контролируем их волю. По нашему приказу они убьют сами себя. Вы это понимаете?

Николай вжался в кресло, услышав такие слова. Лицо Бека стало жалобным, у него были очень добродушные глаза. Смотреть на него было нестерпимо — настолько не хотелось его обижать.

— Я понимаю, — сокрушённо сказал инспектор. — Мы готовы обсудить любые условия.

— Никаких условий, — грозно сказал Антон. — Учтите, это мы ответственны за взрыв в вашингтонском аэропорту! Не вздумайте с нами шутить! — Он услышал, как Коля шокировано сказал «ой-йо». — Вы дадите нам улететь. И не будете преследовать, следить, сбивать и делать прочие глупости.

— Но как же заложники? Неужели вы улетите вместе с ними?

— А как же тогда мы обеспечим себе безопасность? — вопросом на вопрос ответил Санта. — Мы, уж извините, люди старые, но ещё не маразматики. — Он немного подумал. — Пожалуй, мы сбросим наших пленников с парашютом. Где-нибудь над океаном, где будет проходить какой-нибудь корабль.

— Вы с ума сошли! — непритворно испугался инспектор. — Сейчас же ночь! Они погибнут в воде, их не найдут!

— Найдут. Портативные маячки для того и созданы, чтобы людей спасать. Это наше последнее слово. — Антон подумал, что неплохо было бы в последний раз поговорить с семьёй. И попросить полицейских доставить ему на борт Рыську. Но это уже влечёт за собой новые опасности, и рисковать в такой ситуации просто бессмысленно. — А теперь разомкните кольцо и дайте нам взлететь. Нам сгодится ближайшая полоса.

— Как скажете, — хмуро согласился Бек и отдал соответствующий приказ.

— Счастливого Рождества! — крикнул Санта-Клаус прежде, чем отключить связь, и успел увидеть удивлённое лицо инспектора. — Всё, взлетаем. Пристегнись.

Турбины заревели с утроенной силой, покатив вперёд громаду лайнера. Прожекторы провожали его в последний полёт, вырывая из тьмы обтекаемый корпус, величественно возвышающийся над расступившейся техникой. Двигатели раскалились, из них вырывалось пламя. Космолайнер вырулил на полосу и начал стремительный разгон, с раскатистым громом рассекая пространство.

Через полминуты он тяжело поднялся в воздух и начал постепенно набирать высоту, быстро исчезая из виду. Вслед за ним незаметно поднялись два истребителя-невидимки…

На высоте недостижимой для самолётов летел колоссальный корабль, плоские крылья которого лучились в свете утреннего солнца. Его сканировали с земли, за ним наблюдали со спутников. Под брюхом лайнера раскинулись просторы России…

Антон вяло отстегнулся и склонился над Николаем. Потряс за плечо.

— Николя, проснись! Колька, ты слышишь, мы долетели!

Но Коля не просыпался, и его лицо в свете восходящего солнца казалось бледным. Антон схватил его руку и пощупал пульс. И грустно улыбнулся, осознав, что остался один.

Это смерть. И не убежать.

Вернувшись в своё кресло, старик сгорбился, ссутулился, разом потеряв весь запас жизненных сил. Хмуро глянул на приборы, на плотную решётку сканеров и сеть энергетического экрана, защищающего Родину. Протянул руки к штурвалу и направил судно вниз, к родной и такой далёкой земле.

— Потерпи, — хрипло прошептал Антон, раскачиваясь в кресле. — Мы вернёмся домой. Уже скоро. Скоро вернёмся домой.

Давление резко возросло, когда лайнер прошил защитный энергетический экран и начал заваливаться всё ниже. «Только бы удержать!» — успел подумать Антон, почувствовав, как из носа потекла кровь. И миг спустя потерял сознание.

Бег окончен. Бесконечность закончилась плоскостью. Невероятной стеной, перечеркнувшей мир. Некуда больше бежать. И незачем.

Старик обернулся и вгляделся в приблизившееся лицо. То обрисовалось силуэтом, обретая знакомые черты.

— Серёженька, сынок, — со слезами прошептал Антон. Всё это время он убегал от собственного сына. От собственного страха, от своего греха. От единственного шага, которого не мог себе простить. — Всё закончилось? — с надеждой и дрожью спросил старик.

— Да, — ответил голос. — Это смерть.

— Вам оставлено сообщение, — возвестил приятный женский голос. Суровый мужчина включил коммуникатор и посмотрел последнюю запись. Сообщение оставил его отец.

— Включить видео.

Экран мигнул, и мужчина увидел нелепое изображение своего отца — старика в костюме Санта-Клауса.

— Здравствуй, сынок, — тихо сказал Антон с экрана. — Знаю, ты не очень мне рад. И глупо, наверное, сейчас просить прощения. Но иного шанса у меня не будет. Знай, я люблю тебя. Всё равно люблю. Ты мой сын, моя кровь, мой наследник. И ты… должен быть лучше меня. Об этом мечтает каждый отец. И знаешь, ты лучше. Лучше меня. — Старик склонил голову, пряча взгляд. — Ты не простишь, нет. Но я понимаю. — Он снова поднял глаза. — У меня появилась цель, — заговорил он громче и увереннее. — Я хочу совершить последний подвиг в своей жизни. Тряхнуть стариной. Поднять вселенную. Сделать последний выстрел. В барабане последний патрон, которому давно не терпится исполнить своё предназначение. Да, знай, я очень собой горд. Именно потому, что отрекаюсь от своей прошлой жизни и дарю тебе жизнь новую, неистраченную, полную возможностей. Всё, что у меня осталось, я завещаю тебе. — Он усмехнулся, смахнув невольную слезинку. — Я иду на смерть. И мы с тобой больше никогда уже не свидимся. Но я хочу тебя попросить — не надо меня ненавидеть. Не надо. Это самое страшное, когда вынашивают ненависть годами. Не держи на меня зла, прошу. И… — он замялся, смущённый и разбитый. — Помни меня. Помни всегда. Хорошее и злое, радостное и грустное. Помни. И прощай.