Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

– Бред! – воскликнул Хилл.

Он прошел в другой конец вагона, взял стек, вернулся к Роуз и стегнул девушку по ботинку. Щелк! Щелк! Щелк!

– Я нанял вас для того, чтобы вы предоставляли мне объективные научные результаты, а не эту научно-фантастическую белиберду! Ваш план словно сошел со страниц романа господина Герберта Уэллса. А вот серьезным ученым и практичным бизнесменам так думать не пристало.

– Тогда задумайтесь, насколько выгодным для вашего бизнеса станет рефрижераторный вагон. Вы сможете доставлять фрукты с запада – свежие, неподпорченные, в отличном состоянии! – в Чикаго и на Восточное побережье…

Хилл замер и положил стек на стол из красного дерева. Еще несколько раз он пересек вагон. Наконец мужчина остановился перед стеклянным куполом, под которым лежала пара расшитых бисером мокасин. Он легонько постучал по нему сверху.

– Столько усилий приложено, но в глубине души я знаю, что мои черноногие обречены. Нельзя остановить прогресс. Любого, кто встанет у него на пути, сметет, как бизона, замершего на железнодорожных путях, раздавит приближающийся экспресс. Будущее за цивилизацией англо-американцев. Черноногие, бизоны, мои мамонты – все они принадлежат эпохе, которая подходит к концу, а может, уже завершилась. Что же касается добротного рефрижераторного вагона и его пользы, тут вы правы. Современная наука должна создать нечто лучшее, чем набитые сеном или кусками льда товарняки. Я воспользуюсь вашим советом и инвестирую средства в технологии замораживания, а вы, мисс Стивенс, можете продолжить изучать ткани мамонтов. Я сделаю все, что в моих силах, для мамонтов.

– Да, сэр! – Роуз разулыбалась.

Почему он так любил мамонтов? – спросила бабушка. – На этот вопрос я так никогда и не нашла ответа. Может, все дело в их грубой силе и напористости? А может, в том, что мамонты выжили и, как и сам Хилл, перекочевали из прошлой эпохи? В конечном счете он был ребенком двадцатого века, но сыном яростного предпринимателя девятнадцатого столетия. Чем бы Хилл ни руководствовался, он открыл исследовательский институт, посвященный изучению процессов замораживания. Ты наверняка его видела. В Сент-Поле. Прекрасный образец архитектуры в стиле ар-деко. Особенно выделяется фасад, отделанный плиткой с изображениями трубящих мамонтов.

Пока возводили здание института, Роуз отправилась к родственникам в резервацию Стендинг-Рок. Там родилась моя мама. Вернувшись в науку, Роуз оставила Клару у своих родных из племени лакота. Решение далось нелегко, но Роуз знала, что Хилл не одобрит внебрачного ребенка, равно как и работающую мать среди своих ученых. Однако от исследования отказаться она не могла. С ней говорили мамонты. Она не станет игнорировать их советы.

Религиозной Роуз назвать было нельзя. Вера, в которой ее воспитали, со временем перестала для нее существовать, а замены ей она так и не нашла. Однако сны Роуз воспринимала серьезно, хотя и не могла с уверенностью сказать, откуда они к ней приходили. Видимо, причина крылась в бессознательном, как утверждали Фрейд и его последователи, или дело было в коллективном бессознательном, как говорят другие психологи. Так или иначе, Роуз не сомневалась, что во сне ее может настичь озарение, которое подтолкнет к решению научной проблемы. Человек, открывший структуру бензина, – черт побери, никак не вспомню его имя – увидел формулу во сне».

Бабушка поднялась с кресла, снова прошествовала в ванную, затем в очередной раз наполнила наши стаканы холодным чаем. Свет теперь падал сквозь тюлевые занавески под меньшим углом и стал насыщенного золотистого оттенка, как бывает, когда день клонится к закату. Я утомилась. Но меня воспитывали так, что, если старшие говорят, нужно слушать. Здесь, в Форт-Йейтсе, я могла узнать то, чему ни за что не научат в экспериментальной школе.

Бабушка вернулась в свое кресло-качалку.

«Роуз переехала в Сент-Пол и устроилась на работу в институт Хилла. Ее внешность выдавала в ней индианку. Кроме того, она была женщиной. У нее начались проблемы на работе и в городе. Неприязнь к индейцам глубоко укоренилась в этом регионе, а в те времена многие в Миннесоте еще помнили Великое восстание сиу тысяча восемьсот шестьдесят второго года. Двадцать девять наших сородичей из племени дакота повесили, как сопричастных, хотя не все из них принимали участие в бунте. В общем, событие стало самой крупной массовой казнью за всю историю США.

К Роуз относились с предубеждением, и порой приходилось нелегко. Однако в двадцатых слово Луиса Хилла многое значило, а он ручался за Роуз. С его помощью ей удалось пережить все невзгоды.

Роуз так никогда и не вышла замуж. Может, потому что она была индианкой. Белые мужчины неохотно брали таких в жены, а индейцев, которые могли похвастаться столь же хорошим образованием, можно было перечесть по пальцам. Дочка Роуз по-прежнему жила в Стендинг-Рок. Роуз при любой возможности навещала Клару, твою прапрабабушку, но они так и не сблизились. Девочка считала одну из кузин Роуз своей настоящей матерью, мамой по сердцу. Уже в совсем преклонном возрасте Роуз призналась, что ее это очень печалило.

Хочешь еще холодного чая?»

«Нет, спасибо».

«В двадцать девятом году произошел обвал фондового рынка. Ты должна знать об этом, Эмма. Вы ведь проходите историю».

«Да, бабушка».

«И чему вас научили?»

«Никогда не покупать акции с маржей».

«Верно отчасти, – кивнула бабушка. – Однако двадцать девятый преподал нам куда более важный урок, как ты поймешь позже. В период биржевого обвала Луис Хилл инвестировал значительные средства. Он хотел получить контроль над железнодорожным сообщением на Западном побережье, чтобы расширить границы отцовской империи и охватить Калифорнию. К тому моменту он владел лучшими в мире рефрижераторными вагонами и собирался перевозить в них калифорнийские продукты.

Хиллу повезло. Он не обанкротился, несмотря на крах рынка. Однако и ему приходилось нелегко вплоть до начала Второй мировой войны. Он был вынужден сосредоточиться на спасении Великой Северной железной дороги и резко сократить финансирование института, а также проектов в парке „Глейшер“. Исследования прекратились. Роуз перевели в специалисты по техобслуживанию: теперь в ее обязанности входило следить за тем, чтобы двери были заперты, свет выключен, а морозильники с образцами тканей мамонтов включены. Средств на то, чтобы оплачивать счета за электричество, пока хватало. Все-таки Луис Хилл не забыл про институт полностью.

Однажды я спросила Роуз, не потеряла ли она тогда всякую надежду. На что она отвечала: „У меня была работа, чем могли похвастаться немногие в то время, и возможность присматривать за образцами тканей“. Роуз была мужественной женщиной и скрытной. Надо полагать, потому что жила между двумя мирами. С кем женщина, индианка по происхождению и белая по воспитанию, может поделиться своими переживаниями?