Вероника Батхен - Вербариум [litres]

Вдруг Гусев крикнул:

– Вроде как Луна перед нами.

Он обернулся, отделился от стены и повис в воздухе, раскорячился лягушкой и, ругаясь шёпотом скверными словами, силился приплыть к стене. Лось отделился от пола и, тоже повиснув, держась за трубку глазка, – глядел на серебристый, ослепительный диск Марса.

Серебристый, кое-где словно подёрнутый облачками, диск Марса заметно увеличивался. Ослепительно сверкало пятно льдов Южного полюса. Ниже его расстилалась изогнутая туманность. На востоке она доходила до экватора, близ среднего меридиана – поднималась, огибая полого более светлую поверхность и раздваивалась, образуя у западного края диска второй мыс.

По экватору были расположены, ясно видны – пять тёмных точек, круглых пятен. Они соединялись прямыми линиями, которые начертывали два равносторонних треугольника и третий – удлинённый. Подножие восточного треугольника было охвачено правильной дугой. От середины её до крайней, западной точки шло второе полукружие. Несколько линий, точек и полукружий разбросано к западу и востоку от этой экваториальной группы. Северный полюс тонул во мгле.

Лось жадно вглядывался в эту сеть линий: вот они, сводящие с ума астрономов, постоянно меняющиеся, геометрически правильные, непостигаемые каналы Марса! Лось различал теперь под этим чётким рисунком вторую, едва проступающую, словно стёртую, сеть линий. Он начал набрасывать примерный рисунок её в записной книжке. Вдруг диск Марса дрогнул и поплыл в окуляре глазка. Лось кинулся к реостатам:

– Попали, Алексей Иванович, притягиваемся, падаем!

Аппарат поворачивал горлом к планете. Лось уменьшил и совсем выключил двигатель. Перемена скорости была теперь менее болезненна. Но наступила тишина, настолько мучительная, что Гусев уткнулся лицом в руки, зажал уши.

Лось лежал на полу, наблюдая, как увеличивается, растёт, становится всё более выпуклым серебряный диск. Казалось, – из чёрной бездны он сам теперь летел на них.

Лось снова включил реостаты. Аппарат затрепетал, преодолевая тягу Марса. Скорость падения замедлилась. Марс закрывал теперь всё небо, тускнел, края его выгибались чашей.

Последние секунды были страшными, – головокружительное падение. Марс закрыл всё небо. Внезапно стёкла глазков запотели. Аппарат прорезывал облака над тусклой равниной и, ревя и сотрясаясь, медленно теперь опускался.

– Садимся! – успел только крикнуть Лось и выключил двигатель. Сильным толчком его кинуло на стену, перевернуло. Аппарат грузно сел и повалился на бок.

Колени тряслись, руки дрожали, сердце замирало. Молча, поспешно Лось и Гусев приводили в порядок внутренность аппарата. Сквозь отверстие одного из глазков высунули наружу полуживую мышь, привезённую с Земли. Мышь понемногу ожила, подняла нос, стала шевелить усами, умылась. Воздух был годен для жизни.

Тогда отвинтили входной люк. Лось облизнул губы, сказал ещё глуховатым голосом:

– Ну, Алексей Иванович, с благополучным прибытием! Вылезаем.

Скинули валенки и полушубки. Гусев прицепил маузер к поясу (на всякий случай), усмехнулся и распахнул люк.

– А вы не торопитесь, Алексей Иванович, – сказал Лось, поглядывая на лазоревые цветы. – Что это за необычные плиты на Марсе? В настоящее время наиболее вероятной представляется гипотеза, что это – льдины, которые плавали на поверхности недавно замёрзшего моря, которое затем было покрыто пылью. Плиты были недавно сфотографированы аппаратом Европейского космического агентства Марс-Экспресс. Как ни странно, эта область находится около марсианского экватора, далеко от полярных шапок Марса. Вода или лёд, находящиеся далеко от полюсов, быстро испарились бы прямо в атмосферу, если бы их не покрыла пыль. То, что плиты действительно являются покрытыми пылью льдинами, подтверждает также их внешнее сходство с айсбергами у берега Антарктиды, с близкими разломами на поверхности, из которых могли вытекать грунтовые воды, а также небольшая глубина кратеров, причиной которой может быть их заполнение каким-то веществом. Если всё это верно, то небольшое число кратеров свидетельствует, что вода могла течь по поверхности Марса всего пять миллионов лет назад.

– Да, заехали, – сказал Гусев.

После завтрака…

После завтрака, который был точной копией меню предыдущего дня… И, заметя броженье умов…

И, заметя броженье умов, Балабон произнёс утешительным тоном каламбурчик, хранимый до чёрных времён, – экипаж отвечал только стоном. Он им рому налил своей щедрой рукой, рассадил, и призвал их к вниманью, и торжественно (дёргая левой щекой) обратился с докладом к собранью: «Цель близка, о сограждане! очень близка!» (Все поёжились, как от морозу. Впрочем, он заслужил два-три жидких хлопка, разливая повторную дозу.) «Много месяцев плыли мы, много недель, нам бывало и мокро, и жарко, но нигде не видали – ни разу досель! – ни малейшего проблеска Снарка ».

После завтрака, который был точной копией меню предыдущего дня и прототипом всех фактически последовавших за ним в течение всего того времени, что я пробыл с зелёными людьми Марса, Сола провела меня на площадь, где я застал всю общину занятой наблюдением за работой по загрузке огромных мастодонтообразных животных в большие трёхколёсные повозки. Там было около двух с половиной сотен этих повозок, в каждую было впряжено по одному животному. Судя по их виду, каждое из них легко могло бы вынести на себе целый основательно нагруженный фургон фуража.

Сами повозки были велики, удобны и роскошно разукрашены. На каждой из них сидела женщина-марсианка, увешанная металлическими украшениями, драгоценными камнями и мехами, а на спине животного, вёзшего повозку, восседал молодой марсианский возница. Подобно животным, на которых ехали воины, более грубые упряжные животные тоже не имели ни удил, ни поводьев и управлялись исключительно при помощи телепатии.

Эта телепатическая сила изумительно развита во всех марсианах и щедро искупает примитивность их языка.

Сола втащила меня в пустую повозку, и мы последовали вместе с процессией по направлению к тому пункту, через который я вступил в город накануне. Во главе каравана ехало около двухсот воинов, по пять в ряд, и такое же количество находилось в арьергарде, между тем двадцать или тридцать всадников составляли нашу охрану с каждой стороны.

Наша дорога проходила через маленькую долину, расположенную перед городом, через холмы и затем вела вниз на дно мёртвого моря, которое я пересёк в своём путешествии от инкубатора до площади. Инкубатор, как оказалось, был конечным пунктом нашего путешествия в этот день, и вся кавалькада пустилась бешеным галопом, как только мы достигли плоской поверхности морского дна. Вскоре цель наших стремлений предстала перед нашим взором.