Вероника Батхен - Вербариум [litres]

Я постарался как можно быстрее вскочить на ноги и, прислонившись к стене, стал наблюдать схватку. Первый приём дал преимущество моему защитнику, так как его могучие когти впились в грудь его соперника, но огромные лапы и руки обезьяны, снабжённые мускулами, значительно превосходящими мускулы виденных мною до сих пор марсиан, охватили горло моего стража и медленно выжимали из него жизнь, запрокинув ему голову назад, так что я был уверен, что тот каждую секунду может упасть со сломанной шеей.

Грудь обезьяны была изодрана в клочья ужасными когтями моего спасителя. Они катались по полу, причём ни один не издал ни звука ужаса или боли. Я видел, что глаза моего зверя совершенно вылезли из орбит, а из ноздрей его течёт кровь. Внезапно я пришёл в себя и, следуя странному инстинкту, который всегда призывал меня к исполнению моего долга, схватил дубину и, взмахнув ею, изо всей силы ударил обезьяну по голове, расколов её череп, как яичную скорлупу.

Не успел я нанести этот удар, как уже стоял лицом к лицу с новой опасностью. Товарищ обезьяны, пришедший в себя после первого ощущения ужаса, вернулся в дом каким-то внутренним выходом.

Правда, в руке у меня была дубина, но что я мог поделать с ней против четырёх огромных лап моего соперника. Если даже я сломаю одну из них первым ударом, он схватит и сомнёт меня остальными прежде, чем я соберусь с силами для вторичного нападения. Итак, без дальнейших колебаний я повернулся, чтобы встретить нападение разъярённой обезьяны.

Опять, как накануне, я прибег к человеческим приёмам: кулаком правой руки я нанёс ему сильный удар в подбородок, и непосредственно за этим моя левая рука ударила его под ложечку. Эффект превзошёл все ожидания: когда после второго удара я отступил немного в сторону, он взвыл и упал навзничь, извиваясь от боли и задыхаясь. Перепрыгнув через его распростёртое тело, я схватил дубинку и прикончил его, не дав ему даже подняться на ноги. Когда я нанёс второй удар, тихий смех раздался позади меня. Обернувшись, я увидел Тарса Таркаса, Солу и ещё трёх или четырёх воинов, стоявших в дверях комнаты. Когда глаза мои встретились с их глазами, я вторично услышал рукоплескания, которые они дарят немногим, да и то в исключительно редких случаях.

…Варен никогда не говорил, что было в ней. О его исследованиях, надо ли повториться, – теперь я не знаю, что он искал. И не слишком ли это милосердно ко мне, я не заслужил такого, учитывая наши ужасные занятия, в которых я участвовал скорее под его влиянием, чем в силу действительной склонности. Варен всегда подавлял меня, а временами я боялся его. Помню, содрогался ночью перед ужасным походом, когда он рассказал свою теорию, что некоторые трупы никогда не распадаются, но остаются крепкими в своих могилах тысячи лет. Но я не боюсь его теперь, подозреваю, он познал ужасы, недоступные моему жалкому разуму. Теперь я боюсь за него.

Проснувшись, Сола заметила моё отсутствие, о чём быстро уведомила Тарса Таркаса, немедленно отправившегося с горсточкой воинов на поиски. Когда они приблизились к окраине города, то оказались свидетелями поступков разъярённой обезьяны, бросившейся внутрь здания.

Сола, сопровождавшая по собственному желанию воинов, искавших меня, была единственным существом, которое не смеялось, когда я боролся за свою жизнь. Удостоверившись, что я вышел из битвы целым и невредимым, она спокойно улыбнулась и, взяв меня за руку, направилась к двери комнаты.

Тарс Таркас и другие воины вошли в комнату и остановились возле быстро приходившего в себя существа, спасшего мою жизнь, и жизнь которого я спас в свою очередь. Они, по-видимому, о чём-то рассуждали, и, наконец, один из них обратился ко мне, но, вспомнив, что я не знаю их языка, вновь обернулся к Тарсу Таркасу, который одним словом и жестом отдал какое-то приказание воину и повернулся, чтобы последовать за нами.

Во всём этом я усмотрел что-то угрожающее моему зверю и не решался уйти, прежде чем не узнаю, в чём дело. И я хорошо сделал, так как воин вытащил из-за пояса огромный пистолет и уже хотел прикончить им животное, но я прыгнул к нему и схватил его за руку. Пуля пробила деревянную облицовку окна и взорвалась, пробив огромное отверстие в дереве и каменной кладке.

Тогда я встал на колени возле этого ужасного на вид существа и, поставив его на ноги, приказал ему следовать за мной. Воин, у которого я выбил из рук оружие, вопросительно посмотрел на Тарса Таркаса, но тот знаком приказал предоставить мне возможность поступать по моему усмотрению. Итак, мы возвратились на площадь – за мной по пятам следовал мой большой безобразный зверь, а рядом со мной шла Сола. В конце концов, на Марсе у меня оказалось двое друзей – молодая женщина и безгласный зверь.

Нападавшие ворвались в комнату. Лица у них были бесцветные, неестественно бледные.

– Солдаты Лиги! – вскричал старик и кинулся к телестерео.

Главарь агрессоров поднял пистолет. Крохотная пулька вонзилась в спину Вель Квену и взорвалась. Тот упал как подкошенный. С яростным воплем Гордон ринулся вперёд.

– Не стрелять, это Зарт Арн! – крикнул офицер. – Взять живым!

Гордон угодил кулаком кому-то в лицо, но его уже схватили, скрутили за спиной руки. Противников было слишком много.

– Принц Зарт! – обратился к нему бледный офицер. – Я сожалею, что так вышло с вашим коллегой. Но он собирался вызвать помощь, а о нашем появлении никто не должен подозревать.

– Что это значит? – гневно спросил Гордон. – Кто вы такие?

– Мы из облака, – ответил офицер. – Не волнуйтесь, принц, вы в безопасности. Мы пришли, чтобы доставить вас к Шорр Кану.

Шорр Кан – диктатор Лиги Тёмных Миров! Они хотят похитить Зарт Арна! Настоящий принц не мог предвидеть такое, когда замышлял обмен телами и душами.

– Я не пойду с вами! – крикнул Гордон. – Я останусь на Земле!

– Придётся применить силу, – сказал офицер. – Эй, тащите его!

Завинтив входной люк, Лось сел напротив Гусева и стал глядеть ему в глаза, – в колючие, как у пойманной птицы, точки зрачков.

– Летим, Алексей Иванович?

– Пускайте.

Тогда Лось взялся за рычажок реостата и слегка повернул его. Раздался глухой удар, тот первый треск, от которого вздрогнула на пустыре тысячная толпа. Повернул второй реостат. Глухой треск под ногами и сотрясение аппарата стали так сильны, что Гусев схватился за сиденье, выкатил глаза. Лось включил оба реостата. Аппарат рванулся. Удары стали мягче, сотрясение уменьшилось. Лось прокричал:

– Поднялись.

Гусев отёр пот с лица. Становилось жарко. Счётчик скорости показывал – пятьдесят метров в секунду, стрелка продолжала передвигаться вперёд.