Уильям Гибсон - Машина Различий

А вот этот молоденький розовощекий фараон, разве имеет он хоть малейшее понятие, что такое очередь из “каттс-модзли”, выпущенная в толпу? В английскую, например, толпу. Мэллори поежился и постарался стряхнуть мрачные мысли.

По ту сторону заграждения каждое стойло было укрыто от вездесущих шпионов и букмекеров отдельной брезентовой ширмой, туго натянутой на вкопанные в землю столбики. Мэллори не без труда протолкался сквозь оживленную толпу зевак и энтузиастов пара; когда же у самых ворот его бесцеремонно остановили два фараона, он предъявил свое регистрационное удостоверение и гравированное приглашение от Братства паровых механиков. Тщательно записав номер, полисмены сверили его со списком в толстом блокноте, показали, где находится указанный в приглашении гараж, и настоятельно рекомендовали идти прямо, не шляться по охраняемой территории без дела.

В качестве дополнительной предосторожности Братство поставило и собственного часового. Грозный страж, примостившийся на складном стуле возле брезента, угрожающе щурил глаза и сжимал в руках увесистый разводной ключ. Мэллори снова показал свое приглашение; отогнув узкий брезентовый клапан, часовой просунул в щель голову, крикнул: “Твой брат, Том!” – и пропустил гостя в гараж.

Свет дня померк, в нос ударила резкая вонь смазки, металлической стружки и угольной пыли. Четверо паровых механиков, все в одинаковых полосатых кепках и кожаных передниках, изучали какой-то чертеж. Резкий свет карбидной лампы играл на изогнутых, покрытых эмалью поверхностях странной машины.

В первое мгновение Мэллори решил, что перед ним лодка, маленький пироскаф – алый корпус, нелепо подвешенный между двух огромных колес, но затем, подойдя поближе, он понял, что это – ведущие, а не гребные колеса; бронзовые, безукоризненно отшлифованные штоки уходили в пазы неправдоподобно тонкой обшивки. Нет, не лодка, а паровой экипаж, только экипаж необычный, напоминающий по форме… каплю? Нет, скорее уж огромного головастика. Третье колесо, миниатюрное и даже немного смешное, было установлено на конце длинного узкого хвоста, в шарнирной стойке.

На тупом полукруглом носу машины прямо под огромным изогнутым листом великолепного свинцового стекла (предназначенным, надо понимать, для защиты машиниста от встречного потока воздуха), четко виднелись черные с золотом буквы: “ЗЕФИР”.

– Иди сюда! – махнул рукой Том. – Что ты там стоишь как неродной.

Остальные встретили его слова сдержанным смехом.

Ну и нахалюга же, внутренне улыбнулся Мэллори; его подкованные сапоги громко скребли по цементному полу. Ишь, и усы у маленького братика появились, да какие роскошные – кошка лизнет и ничего не останется.

– Мистер Майкл Годвин, сэр. – Мэллори протянул руку своему давнему другу, а ныне – наставнику девятнадцатилетнего Тома.

– Доктор Мэллори, сэр! – отозвался Годвин, невысокий и кряжистый, лет сорока от роду механик с изрытыми оспой щеками, соломенными волосами, длинными густыми бакенбардами и острым блеском глубоко посаженных глаз. Он собрался было поклониться, но вовремя передумал и, несильно хлопнув Мэллори по спине, представил его своим товарищам. Последние звались Элайджа Дуглас, старший подмастерье, и Генри Честертон, мастер второй ступени.

– Весьма польщен, – коротко кивнул Мэллори. – Я ожидал от вас многого – и все равно поражен увиденным.

– И что вы думаете об этом красавце, доктор Мэллори?

– Трудно заподозрить его в родстве с нашим фортом.

– “Зефир” не предназначен для работы в Вайоминге, – улыбнулся Годвин, – чем и объясняется прискорбная нехватка брони и оружия. Форма определяется функцией – так, кажется, звучит любимая ваша присказка?

– Маловат он вроде для гоночной машины, – осторожно заметил Мэллори. – Да и форма, как бы это получше сказать, своеобразная .

– В основу нашей конструкции положены научные принципы, сэр. Новейшие принципы. Тут, кстати, очень интересная история, причем история, связанная с одним из ваших коллег. Вы помните покойного профессора Радвика?

– Да, разумеется, Фрэнсис Радвик… – Мэллори растерянно смолк. – Но только Радвик и новые принципы?.. Не вяжется это как-то.

Дуглас и Честертон смотрели на него с откровенным любопытством.

– Мы оба – палеонтологи. – Мэллори чувствовал себя очень неловко. – Но этот малый воображал себя вроде как аристократом. Задирал нос, придерживался каких-то допотопных теорий. Не умел логически мыслить – хотя это, конечно же, мое личное мнение.

Было видно, что механики воспринимают его слова весьма скептически.

– Я не из тех, кто дурно отзывается о мертвых, – поспешно добавил Мэллори. – У Радвика была своя компания, у меня – своя, и хватит об этом.

– Но вы ведь помните, – настаивал Годвин, – его гигантскую летающую рептилию?

– Кецалькоатлус [46], – кивнул Мэллори. – Серьезное открытие, тут уж не поспоришь.

– Кости отослали для изучения в Кембридж, – продолжал Годвин, – в Институт машинного анализа.

– Я сам собираюсь там поработать по бронтозаврусу, – кивнул Мэллори. Ему очень хотелось сменить тему.

– Так вот, – продолжил Годвин, – у них там в институте лучшие математики Британии, и они день за днем гоняли свои исполинские машины, пока мы с вами мерзли в топях Вайоминга. Долбили дырки в карточках, чтобы разобраться, как могла летать такая громадина.

– Я знаком с проектом, – кивнул Мэллори. – Радвик опубликовал по этой теме пару статей. Но воздушная динамика – не моя специальность. Честно говоря, я не ожидаю от нее серьезных теоретических результатов. Слишком уж она, простите за каламбур, воздушна .

– А вдруг она может дать серьезные практические результаты? – улыбнулся Годвин. – В анализе принимал участие сам лорд Бэббидж.

Мэллори задумался.

– Надо думать, что в пневматике все же есть какой-то смысл, раз уж она привлекла внимание великого Бэббиджа. Развитие искусства воздухоплавания? Армия очень интересуется воздушными шарами, а на военные науки у нас денег не жалеют.

– Нет, сэр, я имел в виду практическое конструирование.

– Конструирование летающих машин? – Мэллори помедлил. – Но вы же не станете меня убеждать, что эта ваша таратайка летает?

Механики вежливо рассмеялись.

– Нет, – успокоил его Годвин. – К тому же все эти священнодействия с машиной так и не решили поставленной задачи. Зато теперь мы кое-что понимаем в воздушных потоках, начинаем осознавать принципы атмосферного сопротивления. Принципы совершенно новые, не получившие еще широкой известности.

– Но мы, механики, – с гордостью вставил мистер Честертон, – уже использовали их практически, при конструировании “Зефира”.