Ханну Райяниеми - Каузальный ангел

Куутар и Ильматар. Уничтожения одной губернии мало. Нам нужен камень Каминари.

Гибель губернии заставляет силы Соборности перестроиться, и потрепанный флот зоку получает краткую передышку. Но это ненадолго, другие Основатели быстро перегруппируются, и ничтожное преимущество будет потеряно.

А солнечные зеркала все еще продолжают поворачиваться.

Миели смотрит на картину в спаймскейпе и подумывает о том, чтобы последовать призыву камня Большой Игры и вступить в бой. Тусклая сфера узла связи браны смотрит на нее с насмешкой. Миели берет Зинду за руку. Девушка-зоку в ответ крепко сжимает ее пальцы.

Мозг регистрирует сигнал тревоги. По обозначенному вором вектору приближается мыслевихрь с признаками информационного кват-пакета. Его сопровождают три области Пеллегрини, три кита-убийцы, охраняющие от планктона. Они транслируют заявления о нейтралитете, оповещая об уходе губернии Пеллегрини с поля боя при условии направления мыслевихря в...

Врата Царства распахиваются, и входит мальчик лет двенадцати. В его волосах уже угадываются первые проблески седины. Он сильно вырос с тех пор, как Миели видела его на Земле, на пляже в Потерянном аль-Джанна Пушки.

Следом за ним появляется высокая женщина с золотисто-каштановыми волосами.

— Здравствуй, Миели, — говорит Пеллегрини.

Миели игнорирует ее. Она смотрит на мальчика.

— Матчек, — произносит она. — Ты помнишь меня? Мы однажды встречались на пляже.

Матчек кивает.

— Я тебя помню. — Его губы стиснуты в тонкую напряженную линию. — Жан передает тебе прощальный привет.

У него дрожит голос, но мальчик прижимает к губам кулак, не желая плакать.

Миели берет его за руку, вспоминая о маленькой Варпу, своей сестренке по кото .

— Ш-ш, — шепчет она. — Все будет хорошо.

Затем она поворачивается к Пеллегрини. И сразу же на щеке начинает гореть старый шрам.

— Полагаю, ты явилась, чтобы сообщить, что Сюдян все еще хочет меня вернуть и что ты отдашь ее в обмен на камень Каминари, — говорит Миели.

Накрашенные губы Пеллегрини изгибаются в слабой улыбке.

— Нет, Миели, — отвечает она. — Я пришла, чтобы попрощаться и поблагодарить тебя за службу. Я обещала Жану оставить тебя в покое и намерена сдержать слово. — Она вздыхает. — А жаль. В тебе начали проявляться кое-какие способности.

А теперь мне, видимо, придется наблюдать, как вас уничтожат мои братья и сестры. Жан серьезно ранил Абсолютного Предателя, но он сохраняется во множестве гоголов Соборности, хотя и не таких могущественных, как Матчек Прайм. Он не намерен сдаваться. В любом случае постарайся добиться как можно больше их истинных смертей. Это облегчит мне жизнь в будущем.

— Возможно, я тебя удивлю, — отзывается Миели.

— Ничто не доставило бы мне большей радости, Миели, дочь Карху. Удачи тебе, и прощай. Я избавляю тебя от данной мне клятвы. Будь свободна.

Она отворачивается и направляется к Вратам Царства.

— Подожди, — окликает ее Миели.

Пеллегрини оглядывается через плечо.

— Ты когда-нибудь любила его по-настоящему? — спрашивает Миели. — Или вор был для тебя просто инструментом?

Пеллегрини прикрывает глаза. По ее лицу пробегает тень грусти.

— Конечно, я любила его, Миели. Нет более сильной любви, чем любовь творца к своему созданию. Особенно если оно становится не таким, как ты себе представлял.

Она посылает Миели воздушный поцелуй и уходит через серебряные врата. Миели словно ощущает прикосновение губ к своему лицу. Она трогает пальцами щеку, и кожу начинает покалывать.

— Миели? — окликает ее Зинда.

— Что такое?

— Твой шрам исчез.

Воспользовавшись замешательством, вызванным уходом флота пеллегрини, «Цвайхендер» переносит Лакричных зоку и Матчека к отмеченному символом инь-ян спутнику Япета. По пути Миели приходится убеждать сэра Мика, что ввязываться в бой с четырьмя областями, атакующими пустотные корабли зоку, — не самая хорошая идея.

— НомояледиМиели! — протестует миниатюрный рыцарь. — Длярыцарянетбольшейчестичемсражениесвеликанами!

Миели вздыхает. Что бы сказал ему вор?

— Кроме священного похода, — говорит Матчек. — Мы ищем Святой Грааль!

Зинда сразу же взяла мальчика под свое крыло, и первое, что она сделала, — это обеспечила юному Чену членство в сообществе Лакричных зоку.

— Почемужевысразунесказали?

Корабль, защищенный броней-невидимкой, спускается к экваториальному хребту. Миели выбрала такое же тело и вооружение, в каких была на Прометее. Зинда, несмотря на заверения об имеющемся облике воина, не вооружена, и на ней только простой ку-скафандр. Анти-де-Ситтер-Времен-и-Сфер заключила свою сущность в невообразимую четырехмерную форму. Сэр Мик, конечно же, вооружен до зубов. Матчек держит сферу узла связи, и его постоянно охраняют тяжелые ботлеты, контролируемые Миели.

Матчек ведет Лакричных зоку к отвесной стене гигантской цилиндрической скалы, а вспышки продолжающегося наверху сражения заставляют их длинные резкие тени метаться из стороны в сторону. Матчек прикасается к скале, отчего часть поверхности в виде диска мгновенно тает, показывая светящуюся голубоватую псевдоматерию стены Арсенала. Мальчик посылает в нее кват, содержащий большой объем квантовых уровней, и эта стена тоже поддается, и перед ними расходятся мерцающие подвижные створки.

Затем Зинда создает ку-сферу для передвижения внутри, и вскоре они уже влетают в огромный голубовато-зеленый тоннель Арсенала.

Поиски экпиротической пушки не занимают много времени. Миели в изумлении замирает перед ней: орудие напоминает неведомого монстра из оортианских сказок, существо с четырехдольным глазом из черных дыр.

— Заключение алгоритма: неразрешимый, — объявляет Анти-де-Ситтер.

— Миели, неужели ты и впрямь решишься на это? Как ты сумеешь попасть внутрь этой штуки и запустить нас в Сатурн?

Мольба в глазах Зинды вынуждает Миели отвести взгляд.

Она улыбается.

— Боюсь, что на этот раз тяготы ожидания вам придется взять на себя, — говорит она. Затем поворачивается к Матчеку: мальчик уже занялся подключением сферы связи к чудовищному орудию. — Матчек, не мог бы ты...

Через камень Большой Игры ее внезапно поражает удар молнии, словно удар Абсолютного Предателя на Гекторе, только внутри головы. Вокруг нее Лакричные зоку неожиданно возвращаются в свои истинные формы и застывают огромными снежинками.

— В Большой Игре не принято так поступать, — произносит Барбикен, укоризненно качая головой.

Старейшина Большой Игры прибыл один, в своей привычной медной форме киборга. В руке у него мерцает камень Большой Игры, все остальные тусклым ореолом кружатся вокруг высокого цилиндра.