Ханну Райяниеми - Квантовый вор. Рассказы.

— Не беспокойся, — говорит Миели. — Мой гогол только завладел его моторными функциями. Разум внутри не пострадает. Мы не будем нарушать твою профессиональную этику.

— Это меня не тревожит, — отвечаю я.

Миели принесла для меня одежду из интеллектуальной материи, но мне все равно холодно. Повинуясь жесту Миели, Спокойный послушно карабкается к табличке с именем Унру, и через несколько мгновений гроб уже лежит на полу перед нами. Я вскрываю его своим инструментом.

— Как я уже говорил Раймонде, мы берем у богатых и отдаем бедным.

Бывший миллениэр бледен, на нем нет ничего, кроме черного диска Часов. Давай, командую я «Перхонен». Поток частиц с корабля при моем усовершенствованном зрении представляется белым светящимся карандашом. Луч упирается в Часы и возвращает украденную нами минуту. Затем включается внешняя система восстановления, поле зрения закрывает белый шум, и последняя синхронизированная версия разума Унру из экзопамяти возвращается в его тело.

По телу миллениэра пробегает дрожь. Он порывисто вдыхает полной грудью, кашляет и наконец открывает глаза.

— Что?.. Где?..

— Простите, мистер Унру, это займет одно мгновение.

Миели подает мне загрузочный шлем — гладкую черную каску. Я надеваю его на голову Унру, и шлем плотно прилегает к черепу.

Миллениэр начинает смеяться, но смех тут же переходит кашель.

— Опять вы? Я разочарован. Я не ожидал, что вы окажетесь обычным гогол-пиратом.

Я улыбаюсь.

— Могу вас заверить, что не взял ни крупицы вашего гевулота и уже возвратил все, что у вас украл. Дело в другом. Лежите спокойно, пожалуйста.

План был прост. Как установить факт манипуляций сознанием со стороны каких-то темных сил? Надо отыскать чистую матрицу и провести сравнение. Унру был молод, не проходил процедуру воскрешения и еще не побывал в состоянии Спокойного, так что его мозг не подвергался воздействию системы восстановления. Теперь это произошло, и, если сознание изменилось, мы это обнаружим. Если нет, что ж, я бывал и в худших ситуациях.

— Если это необходимо… — Унру вздыхает. — Понимаю. Вы украли минуту моего Времени, и теперь ее возвратили. Чтобы добраться до моего разума здесь? Интересно. Не могу себе представить, зачем это понадобилось. Это очень странное преступление, мистер ле Фламбер. Жаль, что я не увижу, как молодой Ботреле вас поймает.

— Я передам ему от вас привет, — говорю я. — И, кстати, должен извиниться за окружающую обстановку. Я даже не могу предложить вам выпить.

— Ладно. Недавно мне пришлось пережить гораздо большие неудобства.

— Пока мы ждем результата, не могли бы вы объяснить, как узнали о нашем появлении на приеме?

— Письмо.

— Письмо?

Унру удивленно смотрит на меня.

— Так его прислали не вы? О, это даже интереснее, чем я предполагал. Как жаль, что придется все это пропустить. В моей библиотеке появилось письмо от вашего имени. И мы никак не могли понять, откуда оно взялось. Мистер Ботреле решил, что экзопамять повреждена…

Мы уже получаем информацию, говорит «Перхонен». Похоже, изменения действительно имели место, особенно в…

Лицо Унру превращается в злобную маску. Он тянется к моему горлу, и бледные пальцы впиваются в шею. Испустив пронзительный вопль, Унру бьет меня лбом в лицо, и мои глаза заволакивает кровавая пелена боли.

Миели заламывает ему руки за спину и оттаскивает от меня.

— ле Фламбер! — кричит он изменившимся голосом. — Он придет за тобой. ле Руа придет за тобой!

А потом его Время окончательно иссякает, и он бессильно повисает на руках Миели.

Я потираю горло.

— Что ж, — говорю я. — Если и требовалось еще какое-нибудь доказательство манипуляций сознанием жителей Ублиетта, теперь оно у нас есть.

Мы получили данные, сообщает «Перхонен». Это очень странно.

Миели, наклонив голову, прислушивается.

— Кто-то идет, — предупреждает она.

Спустя мгновение я тоже различаю приближающиеся шаги Спокойного.

— Вот тебе на! — восклицаю я. — Наверное, молодая ищейка догадалась, что мы собираемся делать.

Миели хватает меня за руку.

— Поиграешь в свои игры потом, — говорит она. — Надо уходить.

В поисках путей к отступлению Миели изучает трехмерный план, составленный «Перхонен».

— Не пора ли убегать? — спрашивает вор.

— Ш-ш-ш.

Метамозг отыскивает возможные маршруты с минимальной вероятностью встречи с противником. У Миели нет ни малейшего желания пробиваться к выходу с боем. Вот оптимальный вариант: через этот зал, потом наверх…

Пол и стены содрогаются. Раздается протяжный скрежет, и на схеме появляется новый объект. Миели понимает, что означает груда искусственных мышц, излучающая энергию и тепло, — Спокойный-атлант. Эти существа поддерживают баланс платформ и внутреннюю структуру. Находятся точно под Лабиринтом, где движение заметнее всего. Воскресители используют этих великанов, чтобы заблокировать выходы. Значит, придется сражаться. Если только…

— Сюда, — бросает она вору и бежит по туннелю туда, откуда доносятся голоса.

— Можно уточнить? — спрашивает вор. — Разве мы не должны убегать от них?

У Миели нет желания спорить, и она просто с силой подталкивает его через биотическую связь.

— А вот это абсолютно лишнее!

Пересекающий усыпальницу цилиндрический тоннель довольно широк и продолжает увеличиваться. Метамозг регистрирует присутствие впереди Спокойных и Воскресителей, но сейчас Миели интересует не это.

Они с вором попадают в просторное с низким потолком помещение шириной около ста метров, освещенное тусклым светом синтбиотических трубок. Одна из стен — неровная и явно органического происхождения — двигается и пульсирует. Это панцирь живого существа, Спокойного-атланта. Миели погружается в боевую сосредоточенность, изучая планы окружающей преисподней, расположение платформ и их взаимодействие.

— Стоять! — раздается чей-то приказ.

С противоположной стороны зала появляется группа Воскресителей и с ними Спокойные-воины.

Миели стреляет в бок атланта из гостгана. На этот раз снарядом служит простой раб-гогол, который после нескольких циклов сам себя уничтожит. Пол и стены начинают дрожать. По телу Спокойного проходит спазм. Панцирь трескается. А затем с оглушительным грохотом зал раскалывается по самому центру, из зияющей трещины пробивается дневной свет. Миели хватает вора за руку и прыгает.

Они выпадают через рану в плоти города. Вместе с ними, словно кровь, вырываются потоки синтбиотического раствора. И вот они уже щурятся от яркого света снаружи, в настоящем лесу городских ног.

Миели расправляет крылья, чтобы остановить падение, накрывает себя и вора пеленой гевулота и летит назад, в город живых.