Ханну Райяниеми - Квантовый вор. Рассказы.

В отеле, когда уже пора пожелать друг другу спокойной ночи, вор не отпускает ее руку. Биотическая связь передает его возбуждение и напряжение. Миели дотрагивается до его щеки, притягивает его голову ближе.

А потом раздается смех, переливчатый, как и песни до этого, и при виде обиды на его лице она не может остановиться.

— Прости, — говорит Миели, согнувшись пополам и плача от смеха. — Я не могу удержаться.

— Прощаю, — отвечает вор, — хотя не понимаю, что в этом смешного. — В его глазах так ярко пылает уязвленная гордость, что Миели кажется, будто она вот-вот умрет от смеха. — Ладно. Я собираюсь напиться.

Он резко разворачивается и направляется к двери.

— Подожди, — произносит она, вытирая слезы. — Мне очень жаль. Это было мило. Просто мне… смешно. Спасибо за сегодняшний вечер.

Он слегка улыбается.

— Рад, что тебе понравилось. Видишь, иногда неплохо делать то, что хочется.

— Но не всегда, — добавляет она.

— Нет, — вздыхает вор. — Не всегда. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — говорит Миели, сдерживая смех и поворачиваясь, чтобы уйти.

Неожиданно ее гевулот вздрагивает, и появляется ощущение присутствия кого-то постороннего.

— О боже, — раздается чей-то голос. — Надеюсь, я вам не помешал.

На балконе, где обычно сидит вор, расположился человек с небольшой сигарой руке. Неожиданный едкий запах дыма — как дурное воспоминание. Мужчина молод, его черные волосы зачесаны назад. Его пиджак висит на спинке кресла, а рукава рубашки закатаны до локтей. Он улыбается, демонстрируя острые белые зубы.

— Я думаю, нам пора поговорить, — произносит он.

Исидор во второй раз осматривает тело Унру. Мертвый миллениэр выглядит не таким умиротворенным, как прошлой ночью: его бледное лицо искажено ужасной гримасой, на лбу и висках заметны красноватые точки. Пальцы скрючены.

В зале-усыпальнице очень холодно, и изо рта Исидора вырываются облачка пара. Из-за наглухо закрытого гевулота все вокруг кажется нереальным и ускользающим, а молчание трех Воскресителей, пришедших вместе с ним, нисколько не помогает. Фигуры в красных одеяниях, с лицами, скрытыми гевулотом и сумраком, стоят неестественно тихо, не двигаются и как будто даже не дышат.

— Как любезно с вашей стороны разрешить мне прийти сюда, — говорит Исидор, обращаясь к тому — ему или ей? — на чьей груди начертан золотой знак бесконечности. — Как я понимаю, это не совсем обычная просьба.

Ответа нет. Исидор почти уверен, что это тот же самый Воскреситель, с которым он недавно разговаривал в Доме Воскрешения, когда понял, что намеревается сделать вор. После толчка, потрясшего город, Воскресители привели его сюда и показали, что произошло, но до сих пор никто не произнес ни слова.

Логический вывод мог быть только один: украсть столь ничтожное количество времени понадобилось лишь для того, чтобы впоследствии вернуть его и совершить какое-то преступление в преисподней. Бедняга Унру. Концы с концами не сходятся, и от этого Исидору становится не по себе.

Он изучает место преступления при помощи своего увеличительного стекла. На полу остатки консервирующего геля двух различных видов, и степень их коагуляции тоже различна; одно вещество с тела Унру, другое — с чьего-то еще. Это подтверждает догадку Исидора о том, как вор проник сюда: он каким-то образом притворился мертвым, а потом изнутри впустил своего вооруженного сообщника. Исидор решает проверить все воспоминания агор в тех местах, где умирают нищие Временем.

Кроме того, он обнаружил следы незнакомых искусственных клеток — куда более сложных, чем любые синтбиотические вещества Ублиетта. Клетки находились под ногтями Унру, значит, не обошлось без борьбы. А отметины на его черепе свидетельствуют о принудительной закачке.

— Нельзя ли хоть ненадолго его восстановить? — спрашивает Исидор у Воскресителей. — Мы могли бы воспользоваться его показаниями, чтобы точно узнать, что здесь произошло.

Молчание облаченных в красное стражей преисподней его не удивляет: они не желают нарушать законы восстановления ни при каких обстоятельствах, даже ради раскрытия преступления.

Исидор обходит помещение, продолжая размышлять. Один из Воскресителей занимается пострадавшим Спокойным, на которого напал сообщник вора. Исидор уже осмотрел пулю — крошечный осколок алмаза. Если внутри него что-то и было, все уже сплавилось в единую массу.

Больше всего его беспокоит отсутствие мотива. Происшествие во время приема, теперь еще и это — ничего общего с преступлениями гогол-пиратов, о которых он слышал или в расследовании которых участвовал. Судя по всему, вор не делал никаких попыток получить доступ к гевулоту Унру. Это даже не преступление. Некоторое количество Времени было украдено, потом возвращено, сняты две разные копии сознания Унру, что совершенно бессмысленно без ключей гевулота для их расшифровки. Но прежде всего, как же ему удалось похитить Время?

— Вы не возражаете, если я взгляну на это? — Исидор поднимает Часы Унру и осторожно отстегивает с руки цепочку. — Я бы хотел их осмотреть.

Воскреситель с символом бесконечности на груди медленно кивает, достает из кармана маленькие непримечательные Часы и прикасается к ним и к Часам Унру своим декантером. После этого он кладет новые Часы точно на то место, где были старые, и отдает Исидору черный гладкий хронометр Унру.

— Благодарю вас, — говорит Исидор.

Воскреситель сдвигает назад свой капюшон и слегка приоткрывает гевулот, показывая круглое приветливое лицо. Он нерешительно откашливается.

— Прошу прощения… Мы так много времени проводим с… нашими Спокойными братьями, что трудно…

— Все в порядке, — отвечает Исидор. — Вы были очень добры.

Человек достает что-то из кармана.

— Мой партнер… там, внизу… — Он показывает на пол. — Когда не был Спокойным… был поклонником… — Он кашляет. — И я подумал… может, вы… автограф?

Воскреситель протягивает газетный сюжет с недолговечным фильмом. Статья Адриана Ву.

Исидор вздыхает, берет газету и достает из кармана ручку.

Дневной свет заставляет его щуриться, но Исидор рад, что оставил позади темный фасад Дома Воскрешения. Ветер на Устойчивом проспекте по сравнению с прохладой преисподней кажется ему горячим, но человеческие голоса действуют освежающе.

Оптогенетический вирус на приеме вызвал у него ощущение растерянности и небольшую головную боль. Однако Спокойный-медик, осматривавший его и остальных гостей, не обнаружил никаких остаточных следов инфекции. Он сумел изолировать вирус, а когда Исидор вместе с Одеттой обыскивал территорию, они нашли порванный цветок, откуда, вероятно, и распространилась зараза. Цветок, надежно упакованный в сферу из интеллектуальной материи, так и остался в наплечной сумке Исидора.