Чарльз Плэтт - Свалка (сборник)

Говорила она скорее устало, чем зло. На него вообще трудно было сердиться — наверное, из–за его ранимости. Во всяком случае, ругать бесполезно — это разве что повредит делу.

— Прости меня, — сказал он, как бы прячась в своей бороде.

Розалинда подошла к нему и обняла за плечи.

— Все дело в том, чтобы отыскать погрешность и исправить ее, — спокойно сказала она.

— Да. — Он покивал. — Поеду–ка я лучше в Сан–Педро, сделаю полное воспроизведение. Другая машина у нас заряжена?

— Кажется, да.

Она отдала ему ключ. Вторым экипажем они пользовались лишь в особых случаях. Он был защищен от слежки и прослушивания лучшим оборудованием, какое они только смогли придумать.

— Осторожнее, Джереми. Если тебе нужно поспать, вполне можно подождать восемь часов…

— Не надо, я в полном порядке.

Он умолк, точно проводя там, внутри себя, экспресс–тест, а потом с улыбкой подтвердил:

— В полном.

ЛЮДСКИЕ НУЖДЫ

Оставшись одна, Розалинда удалилась в спальню и, под шум изредка проезжавших мимо машин, приготовилась ко сну. Теплый ветерок играл ветвями дерева за окном, листья тихонько постукивали о стекло. Надо бы подрезать это дерево, подумалось ей. Вот и еще год прошел в резком «дневном» свете лабораторных ламп, в непрерывной погоне за временем… В тех редких случаях, когда Розалинда пыталась взглянуть на жизнь свою со стороны, та казалась пустой, безрадостной, бесконечной чередой тупиков и самоограничений.

Ничего. Все это — только эмоции. Жизнь других — куда более пуста. Фактически, большинство людей — все равно, что клетки, толкающие друг друга на предметном стекле микроскопа в своей слепой суете, сливающиеся и делящиеся лишь потому, что так велит ДНК.

Для Розалинды размножение было только биологической функцией, отвлекающей от приоритетов куда более важных. Секс — тоже простой животный ритуал. Но в данный момент она, будучи поймана в ловушку собственной живой плоти, не могла полностью игнорировать нужды естества.

Она пробежалась ладонями по телу, осязая его контуры, нежно — для начала — потрогала себя и вообразила дворец в стиле барокко (а может, это греческий храм?), стоящий в тех краях, где воздух свеж и вода чиста, и в зале — множество блюд с горячим мясом и фруктами, и вокруг — десятки (а может, сотни?) слуг. Полуобнаженные мужчины, они толпятся вокруг ее кресла… А может, трона? Верно, она — их царица, они поклоняются ей. И жизнь ее — сплошные чувственные наслаждения, от рождения до самой смерти…

Кончив, она лежала в темноте, стыдясь того, что нафантазировала. А что, если мыслей больше нельзя будет скрыть, и все вокруг смогут читать их, как компьютерные данные? Эта мысль весьма обеспокоила ее. Нет, лучше не задумываться об этом… Приятная истома, наступившая после оргазма, плавно перетекла в сон.

ОРУЖИЕ

Небо сравнялось в цвете с выбеленным дождями бетоном хай–уэл. Солнце, стоящее в зените, подернутое мутной дымкой, проникало под оголовник и броню, вышибая липкий пот из Джеймса Бейли. Он взглянул на часы — их едко–зеленые цифры светились на одном из миниатюрных внутренних экранов маски. Полудня еще нет. Жара, отраженная старыми кирпичами стен, будет нарастать еще часа два. Здесь, в Малой Азии, всего в двух кварталах от центра города, воздух всегда был густым и зловонным; промышленные выбросы накладываются на «ароматы» жирной пищи и дезинфектантов. Узкие улочки переполнены людьми: иммигранты–нелегалы, нищие, карманники, торговцы, туристы, проститутки — и бизнесмены, облаченные в балахоны с приват–масками, так же как сам Бейли. Нет, Бейли не был бизнесменом, он был государственным служащим, а маску надел специально для визита в Малую Азию.

Он вышагивал по грязному тротуару, вглядываясь в экраны переднего и заднего обзора: толпы народу, четырехэтажные дома, прячущиеся в пестроте плакатов и неона, видеоэкраны со стен сверкают объявлениями о всевозможных распродажах на японском, английском, корейском, китайском… А внизу, на улице, подростки бойко торгуют механическими игрушками, «воображальниками», сенс–плейерами и различными микросхемами с импровизированного прилавка — доски, лежащей на двух железных бочках из–под масла. Громкий ор дешевых приемников в барах и чайных смешивается с воплями торговцев.

Приостановившись, Бейли взглянул на свое отражение в алюминизированном бронестекле витрины «Коммерческого Банка Синдзю».

Оголовник, развевающийся черный балахон… Ну и вид вылитый Доктор Смерть. Он шевельнул лицевыми мускулами — и серый пластик ухмыльнулся, повинуясь его движению.

Банковский служащий, кореец с кукольным личиком, сложил ладони перед собой и отвесил поклон.

— Добрых день, сэр! Чудесная погода сегодня. Открыть счет, сэр? Депозитный сейф? Ни имени, ни номера удостоверения личности, сэр, очень приватно.

И, скорее всего, противозаконно, подумал Бейли. Здесь, в Малой Азии, законы мягонько отодвигались в сторонку. Теневой импорт–экспорт уживался бок о бок с известного рода ателье, татуировочными заведениями, наркопритонами и экстрасенсами–целителями. Всего в полумиле — через фри–уэй — от федерального центра, в одной из стеклянных башен коего располагался и кабинет самого Бейли! Однако Малой Азии позволялось существовать во всей своей квазилегальной мерзопакостности — по тем же причинам, что заставляли коммунистический Китай терпеть у себя под боком Гонконг. Она приносила ощутимую пользу, несколько оживляя вконец зацентрализованную плановую экономику страны.

А какая–то толстуха, с алюминиевой тележкой вовсю старалась всучить Бейли горячий соевый шашлык. Ее сменила девочка–мулатка, дернувшая его за рукав и предложившая секс–диски. Разглядывая ее лицо, Бейли поразмышлял, где она могла родиться, на кого работает и чем займется, когда подрастет.

Но искомый дом был уже совсем рядом — доходный особняк; стальные ставни, закрывающие окна, в свою очередь сплошь покрыты граффити, нанесенными при помощи баллончиков с нитрокраской. Зеленая неоновая вывеска была написана в стиле Кандзи; английский перевод ниже гласил: «Кан. Все для самообороны».

Бейли взглянул на экран заднего обзора — слежки, насколько можно судить, нет. Расправив плечи, он пристроил поудобнее кобуру с автоматическим пистолетом калибра 9 мм. На внутренней стороне левого бедра, чуть выше колена, хранился другой пистолет — миниатюрный, менее сантиметра в толщину, заряженный единственным пластиковым патроном. Этот пистолет был сделан из углеродного волокна, чтобы затруднить обнаружение, и предназначался на самый крайний случай. Бейли носил его просто спокойствия ради, словно кроличью лапку или счастливый пенни.

Он подошел к дверям. Деревянные створки, в какие–то незапамятные времена выкрашенные в красный цвет, были укреплены прозрачным пластиком, армированным стальными прутьями. Нажав пластмассовую кнопку старомодного звонка, он подождал.