Чарльз Плэтт - Свалка (сборник)

И вот она здесь, глядит в инфраскоп. Рядом на полу — термос с кофе, радио настроено на одну из рок–станций, не дает ей заснуть и заглушает свист ветра. Она устала, ей одиноко, ей очень хочется, чтобы рядом был хоть кто–то живой — но лучше такой, чтоб верил ей и мог бы разделить ее горе.

Конечно, на похоронах Джима была толпа родных и друзей, и разные доброжелатели просто жаждали помочь ей во всем, чем угодно. Но ни одного человека, которому она могла бы довериться, там не было, а позвонить Юми она не осмелилась — люди Готтбаума могли прослушивать ее номер.

Вот почему она была одна, в час тридцать ночи, в ожидании каких либо событий. Розалинда Френч вернулась сюда из лаборатории около часу назад, и окна ее дома все еще сияли желтым светом. Что она там делает? Может, заснула, оставив свет?

Шерон для разминки пошевелила ногами, отложила на минутку инфраскоп и протерла глаза. Интересно, как Джим справился с такой утомительной работой? Он отличался неукротимой настойчивостью, точно кошка. Мог смотреть и ждать целыми днями, если нужно — если полагал, что это к чему–то ведет… Но ей не хотелось думать о Джиме. Она обещала себе не думать о нем.

Внимание ее привлек слабый шум. Кто–то хлопнул дверью. Она схватилась за инфраскоп — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Френч выходит из дома и идет к машине, стоящей возле гаража.

Крутнувшись на сиденьи, Шерон села прямо и поставила ноги на педали. А Френч завела машину, включила фары, задним ходом выехала на дорогу и поехала по улице.

Шерон последовала за ней. Других машин за поздним временем не было, и единственным способом остаться незамеченной было держаться на четыре или пять кварталов позади. Шерон вся напряглась, руки ее крепко сжимали руль, все внимание — на два красных огонька вдалеке. По крайней мере, усталость как рукой сняло, об этом позаботился хлынувший в кровь адреналин.

Внезапно машина Френч резко свернула направо. Шерон закусила губу. Она боялась слишком отстать. Увеличив скорость, она домчалась до угла, свернула и осмотрела дорогу, на которой оказалась. Длинная, прямая, широкая — и абсолютно пустая.

Шепотом выругавшись, она доехала до следующего перекрестка, притормозила и посмотрела влево–вправо. Вдали виднелся мотоцикл, и больше ничего.

Треснув кулаком по приборной доске, не в силах сдержать разочарования, она приказала себе успокоиться и действовать методически. Просто взять, да испариться, Френч не могла; наверное, она свернула на следующую улицу.

Шерон поехала дальше. Сзади ее догонял какой–то экипаж, мелькнул в зеркальце заднего вида. Машина пошла на обгон, затем подрезала ей нос. Шерон вскрикнула от удивления: обгоняющий вот–вот врежется в нее. Рванула руль — но поздно. Ее крыло задело борт той машины, последовал толчок и скрежет металла о металл. Она даванула на тормоз; покрышки завизжали о бетон. Машину занесло.

Экипаж остановился прямо перед ней. Шерон тупо взглянула на него. Ее была дрожь. Она узнала машину Розалинды Френч. Та выпрыгнула на дорогу, обогнула машину и пошла к ней, сжимая что–то в руке. Должно быть, поняла, что за ней следят. Свернула, должно быть, на обочину и вырубила фары, пропустив ее, Шерон, вперед.

Проклиная себя за ротозейство, Шерон принялась дергать дрожащей рукой рычаг, пытаясь дать задний ход. Но Френч уже подошла к машине, сжимая в руке нечто, похожее на электронный пистолет — да, точно такой, какой приносил Джим после оперативной работы в Малой Азии.

Шерон зашарила под сиденьем. Там был спрятан автоматический пистолет 22–го калибра, давным–давно подаренный Джимом. Она уже несколько лет не стреляла из него — не любила оружия. Она обещала себе: выслеживая Френч, соблюдать сверх осторожность, держаться на приличном расстоянии — так, чтобы не возникло нужды в оружии. Шаря под сиденьем, она вдруг вспомнила, что дверца не заперта, потянулась к ней — и тут Френч рывком распахнула ее.

В машину ворвался горячий ветер. Эта женщина стояла, глядя на Шерон. Лицо ее было едва различимо в рассеянном, отраженном свете фар. Выглядела она как–то потерянно: неряшлива, глаза дикие, щеки мертвенно–бледные, под глазами–темные круги. Ветер, ероша ее волосы, уронил прядь на глаза. Злобно отшвырнув волосы в сторону, она заорала:

— Какого хрена? Почему ты за мной следишь?

Уголком глаза Шерон заметила отражение света, зажегшегося в доме напротив. В окне показался темный силуэт. Кто–то услышал скрежет металла и визг покрышек. Может, позвать на помощь?

— Отвечай, черт побери! — Френч бухнула кулаком по крыше машины.

Шерон вздрогнула. Она старалась унять свою собственную злость. В конце концов, у нее куда больше причин злиться.

— Я журналист. Работаю над сюжетом…

— Вранье. Я знаю, что ты — жена Бейли. У меня есть следящее оборудование, я видела, как ты провожала меня до дому, и видела твое фото из архивов города. Кстати, и в этих клятых вечерних новостях тебя показывали. — Она отвернулась. Все улажено! — крикнула она человеку в купальном халате, отважившемуся выйти из другого дома неподалеку. — Помощи не нужно, никто не пострадал, спите спокойно! — Голос ее был нетверд, точно она была в шоке. Была в ее облике какая–то дикость, словно ей нечего терять, и спуску она не дает.

— Причина моей слежки за вами очевидна, — ожесточенно сказала Шерон.

— То есть, твой муж? — Френч махнула рукой. — Он попал в аварию. Не вписался в поворот.

— Нет. — Толкнув Френч, Шерон вышла из машины и встала перед ней. Ярость каким–то иррациональным образом придала ей сил. — Никаких аварий. Его убили вы.

Френч холодно взглянула на нее и резко рассмеялась.

— Он не мертв.

— Это безумие. Глупейшая…

— Ладно, я докажу, что он жив. Ты этого хочешь? Ты потом оставишь нас в покое?

Шерон смотрела ей в глаза.

— Я не…

— Верно, не понимаешь. Слушай, езжай домой и жди. Завтра он позвонит.

— Нет! — Шерон замотала головой. — Это будет фальшивка, такая, же, как…

— У меня нет времени.

Повернувшись к Шерон спиной, она пошла к своей машине, хлопнула дверцей, сорвалась с места и, визгнув покрышками, свернула за угол.

К тому времени, как Шерон вернулась в машину и погналась за ней, Розалинда Френч скрылась в ночи.

(Digital Sampling)

На этот раз сознание вернулось к нему мгновенно, точно кто–то повернул выключатель. Бейли обнаружил, что стоит в просторном, холодном зале под куполообразной крышей. Купол мерцал белым, испуская рассеянный, точно облеченный в униформу, свет. Пол тоже был белым, испещренным сетью черных линий.

Включение сознания было столь внезапным, что он просто стоял, неуверенно оглядываясь, не в силах переключиться. Образы Лондона военной поры еще жили в его разуме — как и панический ужас от паралича и зрелища исчезновения окружающего мира и памяти.